Темные завесы

Кэтрин ожидала, что он попробует стратегию поощрения – скажет ей, что просто не может поверить, что ее поведение было настолько уж плохим, что сейчас у нее все нормально, напомнит ей, что, если б не милость Божья, мы все сейчас были бы на волосок от психического краха, что плохая погода обязательно изменится, надо лишь просто проявить терпение. Но вместо этого Джек лишь кивнул и отпил вина.

– И как по-твоему, это помогло? – спросил он. – Этот отпуск? Поставить тебя на ноги…

– Если честно, то да, наверное. Я уже не могла продолжать в том же духе. Слишком много демонов мучили меня. Мне приходилось противостоять им. Или, по крайней мере, научиться приглушать их голоса. – Она сделала еще один вежливый глоток вина. Не хватало еще сейчас наклюкаться и удариться в откровения. – Однако я узнала одну важную вещь.

– И какую же?

– Может, быть похороненным заживо было бы ничуть не хуже, чем так и не выйти из психушки УДВ. Вот это был бы ад.

– И каково же там было? – И опять это простодушное любопытство.

– Это не что-то вроде «Змеиной ямы»[39], если ты об этом подумал.

– Господи, я надеюсь, что нечто подобное давно осталось позади!

– Хотя в некотором смысле это несколько более коварно, поскольку преследует добрые намерения. Лекарства, психотерапия… Если только ты не неисправимый социопсихопат, они действительно хотят, чтобы ты поправился и ушел. Хотя потеря личного пространства, физически и эмоционально, – это счет, который неизбежно приходится оплатить. Мысль о том, что у кого-то могут быть секреты, там предана анафеме. Если у тебя они есть, никто не сможет тебе помочь. Если ты что-то утаиваешь, потому что это тебе дорого или потому что ты стыдишься этого, то это строго запрещено. Как бы ты ни старался, они достаточно умны, чтобы это учуять. Они действительно хороши в том, чтобы отбросить то, кем ты был до этого. Рано или поздно тебя лишают всех тайн, которые ты использовал для создания и защиты своей личности. Спрятаться негде. А это необходимо, считают они, потому что тогда тебя можно полностью перестроить, очистить от всех твоих поврежденных данных или коварных вирусов, которые досаждают тебе, чтобы перезагрузка была чистой.

– Немного похоже на учебный лагерь морской пехоты.

Оба немного помолчали, погрузившись в собственные переживания, навести мосты между которыми не смогли бы никакие разговоры. Это была уютная тишина, потому что ни один из них не ожидал, что другой начнет о чем-то допытываться. В этот момент они понимали друг друга, и никакого напряжения, которое могло бы возникнуть из-за подобного разговора, не было и в помине. Это удивило Кэтрин.

Сейчас был самый момент. Если она собиралась признаться в своих галлюцинациях, или видениях, или чем бы они там еще ни были, если собиралась рассказать ему о Луизе и фотографии, которая вывела ту из себя, сейчас было самое время.

– Я боюсь, Джек.

– Чего?

– Я не хочу, чтобы вернулась тьма.

Джек поставил свое вино и забрал у Кэтрин бокал. А затем притянул ее к себе и положил ее голову себе на грудь. Так спокойно и уверенно, что она не стала противиться. Он просто обнимал ее, нежно поглаживая по волосам. Дыхание у него было медленным и спокойным. Он не был возбужден. Но когда Кэтрин подняла на него глаза, поцеловал ее. Поцелуй показался ей слишком уж целомудренным, поэтому она подбодрила его, притянув ближе и изгнав свою внутреннюю Афину. Это было все разрешение, в котором он нуждался.

Джек оказался нежным любовником. Неторопливым и внимательным, готовым искать способы завести ее, прежде чем самому потешить себя. Где бы он ни прикасался к ней, куда бы ни целовал, это каждый раз оказывалось непредсказуемым и приносило нужный эффект. Если б ей настолько уж не терпелось, то, наверное, она сочла бы это слишком уж заученным, слишком уж отработанным. Но Кэтрин была благодарна ему за то, что он оказался настолько умелым. Это позволяло ей отпустить тормоза, не чувствуя стеснения. К тому времени, когда она поняла, что Джек больше не может сдерживаться, он уже подвел ее к самому краю. Они оба кончили вместе, мощно и долго.

* * *

«Милая…»

Голос был мягким и обольстительным. Его тихий рокот ласкал ей затылок. Но это был не Джек. Кэтрин резко проснулась от лучшего ночного сна, который был у нее за последние недели, – без сновидений, просто благословенного забытья, и обнаружила, что он уже встал и ушел. На его подушке лежала записка.

«Доброе утро, милая. Жаль, что меня здесь нет, чтобы увидеть, как ты просыпаешься. Долг зовет. Но я всю ночь смотрел, как ты спишь, и буду думать об этом весь день. Д.»