Тень деревьев

Вы спросите: где же сирень,
где метафизика, усыпанная маками,
где дождь, что выстукивал слова,
полные пауз и птиц?
Я вам расскажу, что со мною случилось.

Я жил в Мадриде, в квартале, где много колоколен,

много башенных часов и деревьев.

Оттуда я видел

сухое лицо Кастилии:
океан из кожи.

Мой дом называли «домом цветов»:

повсюду цвела герань.
Это был веселый дом
с собаками и с детьми.

Помнишь, Рауль?

Помнишь, Рафаэль?
Федерико[10] — под землей, — помнишь балкон?
Июнь метал цветы в твой рот.

Все окрест было громким:

горы взволнованных хлебов,
базар Аргуэльес и памятник,
как чернильница, среди рыбин.

Оливковое масло текло в жбаны.

Сердцебиение ног заполняло улицы.
Метры, литры. Острый настой жизни.
Груды судаков. Крыши
и усталая стрелка на холодном солнце.
Слоновая кость картошки,
а помидоры до самого моря.

В одно утро все загорелось.

Из-под земли вышел огонь,
он пожирал живых.
С тех пор — огонь,
с тех пор — порох,
с тех пор — кровь.

Разбойники с марокканцами и бомбовозами,

разбойники с перстнями и с герцогинями,
разбойники с монахами, благословлявшими убийц,
пришли,
и по улицам кровь детей
текла просто, как кровь детей.

Шакалы, от которых отступятся шакалы,

гадюки — их возненавидят гадюки,
камни — их выплюнет репейник.

Я видел, как в ответ поднялась кровь

Испании,
чтобы потопить вас
в одной волне
гордости и ножей.

ПРЕДАТЕЛИ ГЕНЕРАЛЫ

Предатели генералы,
посмотрите на мой мертвый дом,
на разломанную Испанию.
Но из каждого мертвого дома
вместо цветов вылетает сталь.
Но из каждого пустыри Испании
встает Испания.
Но из каждого убитого ребенка
прорастает ружье с глазами.
Но из каждого преступления
рождаются пули,
они заменят вам сердце.

Вы спрашиваете, почему я не говорю о мечтах,

о листьях,
о больших вулканах моей земли?

Смотрите: на улице кровь.

Смотрите:
кровь
на улице!

МАТЕРЯМ УБИТЫХ ДРУЖИННИКОВ