Тень дьявола

Ивана Савельевича обуревали самые противоречивые чувства. На миг он представил, что было бы, окажись сам он свидетелем той трагедии? Поверил бы в мистику и стал защищать офицера разведки от обвинений? Удалось бы доказать его невиновность? Скорее нет, чем да. Упекли бы за решётку за укрывательство, только и всего.

Мысли полковника метались хаотично, перескакивая с одного события на другое, и он впервые за долгие годы службы почему-то не мог остановить их и направить в нужном направлении. К нему внезапно пришло ощущение, что, пожалуй, это последнее его дело. Дальше всё пойдёт по отработанному сценарию: последняя регалия и помпезная отправка на пенсию. И только поэтому ему вдруг очень захотелось завершить свою последнюю работу достойно. Особенно эту, которая не имеет политической окраски и не унижает заказным характером. Иван Савельевич всегда с брезгливостью относился к лживо завершенным делам, внутренне презирал себя, но…исполнял долг офицера государственной безопасности.

Полковник устало поднялся с кресла и подошёл к окну. Засунув руки в карманы брюк, принялся машинально рассматривать всё, что творилось на улице. Через несколько дней истекала весна, и начинался официальный отсчет лета. Май простоял тёплым и солнечным. Грань, придуманная человеком для разделения времён года, оказалась для растительного мира чисто условной. Зелень благоухала, не ориентируясь на его выдумки.

Мимо здания равнодушно шли и шли люди — молодые и старые, окружённые своими заботами, и не было им никакого дела до какой-то дьявольской группы. Молодые живут мыслями о детях, хорошо оплачиваемой работе и расширении жилой площади, старики пекутся о своём здоровье и мечтают о повышении пенсии. У каждого своя стезя.

Глядя на этих людей, Иван Савельевич откровенно завидовал их жизни, хотя ему никогда не доводилось решать житейские проблемы. Выкурив две сигареты подряд, он вновь вернулся за рабочий стол.

— «Если учёная братия исчезла одновременно, то, стало быть, для них заранее было определено место пребывания, — продолжил размышления полковник. — Резонно. А, значит, и финансовые вопросы решены. Деньги на счетах людей не исчезли, у Кедрова их не может быть в том количестве, чтобы содержать целую ораву приезжих. Но кто, в таком случае, взял на себя финансирование этой авантюры? Кому она потребовалась? Если учесть, что музыку заказывает тот, у кого есть деньги, получается Кедров всего лишь исполнитель, пешка в чьих-то могущественных руках?»

— Сплошные вопросы, на которые нет ни одного мало-мальски вразумительного ответа, — вслух пробурчал Иван Савельевич и, сделав несколько пометок в записной книжке, направился на доклад к генералу.

ФСБ берёт след

Капитан Безупречный стремительно вошёл в кабинет полковника Головко. Загорелое лицо, тонкая ветровка, джинсы синего цвета и кроссовки на ногах свидетельствовали о том, что звонок шефа на мобильный телефон застал его в дороге, и переодеться он попросту не успел. Оперативник не изменял своей привычке — одевался легко, удобно и неброско для окружающих, когда сама работа требовала этого. Две недели капитан с утра до поздней ночи метался из одного места в другое, меняя автобус на такси, трамвай на пригородную электричку, а поезд на самолёт.

Иван Савельевич вышел из-за стола и поприветствовал своего помощника. После рукопожатия взял его под локоть и подвёл к окну.

— Видишь вон ту скамейку под липой? — он рукой указал на уютное местечко в глубине небольшого сквера. — Жди меня там через пятнадцать минут. Подышим свежим воздухом.

Увидев на лице оперативника немой вопрос, пояснил:

— Генерал срочно пригласил.

Капитан покинул контору и направился в сквер. Отыскав указанную скамейку, он уселся точно посредине и стал коротать время. Какая-то пичуга забралась в крону дерева и время от времени весело и беззаботно посвистывала из укрытия. Иван задрал голову и попытался отыскать глазами пернатого артиста. Как только он пошевелился — птаха тут же умолкла и затаилась в листве.

— «Всё как в нашей работе, — подумалось оперативнику. — Веселится преступник, голосит по пьяни до тех пор, пока не попадёт в поле зрения органов безопасности. Потом, когда его охватывает чувство грозящей опасности — он уже и не певчий вовсе, пропадает не только голос, но и дар речи тоже».

С утра сквер был пустынен, и только по центральной аллее торопливо сновали немногочисленные прохожие. До появления полковника Безупречный успел высосать пару сигарет «Золотая Ява» и стать свидетелем очень забавной сценки.