Теория четырех движений и всеобщих судеб. Проспект и анонс открытия

Власть якобинских клубов была узаконена, новые же якобинцы и без этой формальности помыкают всем в своих интересах. Административные распоряжения, благоприятные сельскому или фабричному производству, обычно исподволь продиктованы спекулянтами, которые и пожинают плоды льгот, предоставляемых правительством якобы честной промышленности. Торговые мошенники, как и клубы, прекрасно умеют разделять соперников и властвовать над ними; методы наступления там и здесь одинаковы. И у тех и у других имеется своя тайная инквизиция для подготовки политических переворотов; и те и другие носят маску благонамеренности; одни ссылаются на необходимость усиленного просвещения, другие – на необходимость ускорить темп обращения предметов первой необходимости или капиталов. Их же подлинные мотивы в корне противоречат этой видимости. При подготовке переворотов у них опять-таки одна и та же тактика: у якобинцев – это симуляция крупного заговора, за мнимое участие в котором арестовывают, грабят и казнят тысячи жертв в ожидании следующего заговора, у которого будут свои жертвы. Тот же метод у коммерческих спекулянтов. Они создают видимость крупного бедствия, большого голода, скупая и припрятывая пищевые продукты, которыми они оперируют; они внезапно взвинчивают безмерно цены и таким образом грабят тысячи мастерских, которым необходим данный товар. После этого они скупают другой товар, чтобы грабить другие фабрики и мастерские.

У якобинцев и торговых спекулянтов одна и та же тактика дезорганизации и ограбления с помощью симулированных бедствий. Там – клубы или лиги неимущих подстрекателей, стремящихся ограбить богатого, здесь – скупщики или лиги богатых смутьянов (ligues d’agitateurs), стремящихся ограбить бедного; методы тех и других тождественны; это два вида якобинства: одно – суровое, другое – льстящее. Читатель в этом окончательно убедится, когда я ознакомлю его со степенью распространения и методичностью развития этих неурядиц в четвертой фазе Цивилизации, куда нас влечет. Собственники стали бы там полными рабами торговли, которую я мало отличаю от ажиотажа, потому что все богатые негоцианты более или менее повинны в ажиотаже и скупке, несмотря на их аффектированные сетования, на эти бедствия, тайными виновниками и соучастниками которых они являются.

Впрочем, я уже отмечал, что политические пороки того или иного ремесла нельзя приписывать отдельным лицам. Порицания заслуживает не адвокат, обирающий своих клиентов, и не биржевик, грабящий все общество: вина лежит исключительно на Цивилизации, которая порождает столько вредных занятий, да еще на философии, которая уверяет нас, будто эта Цивилизация есть провиденциальная социальная судьба человека, и Бог не выдумал ничего лучшего по части организации человеческих отношений.

V Грабеж общества торговым паразитизмом

Порок, о котором я собираюсь говорить, не столь позорен, как предыдущие, и, тем не менее он вреден.

В наш век экономия проводится даже в таких мелочах, как замена кофе цикорием, сахара – свекловичным соком и т. д.; это льет воду на мельницу торговых мошенников и лишает потребителя возможности приобрести доброкачественный продукт хотя бы по высокой цене; в наш скаредный век, говорю я, как не понять, что главная экономия должна заключаться в экономии рабочих рук, в устранении тех посредников, без которых можно обойтись и которых мы обрекаем на столь непроизводительные функции, как торговые операции.

Я уже отмечал, что мы имеем обыкновение занимать сотню людей работой, для которой при наличии ассоциации едва понадобилось бы два-три человека, и что, начиная с седьмого периода, двух десятков людей будет вполне достаточно для снабжения городского рынка, куда в наши дни устремляются тысячи крестьян. В области производственного механизма мы походим на народы, которые, не зная употребления мельниц, использовали бы 50 рабочих рук для перетирания зерен, перемалываемых в наши дни одним жерновом. Избыток посредников всюду ужасен; их обычно в четыре раза больше, чем нужно для выполнения всех торговых функций.