Теория четырех движений и всеобщих судеб. Проспект и анонс открытия

Когда французские протестанты эмигрировали в Германию, на смену им не пришли фабриканты-католики: промышленность была экспатриирована вместе с ними; а если бы Людовик XIV изгнал лишь купцов и банкиров, сделав исключение для фабрикантов, год спустя место купцов-протестантов заступили бы новые купцы-католики. Франция потеряла бы людей и понесла бы денежные убытки, которые поправимы, но она не лишилась бы своей промышленности, что непоправимо. Мы видим, что все державы усиленно стараются водворить своих купцов в восточных странах; ни одна держава не стремится перебросить на восток европейских фабрикантов; наблюдается обратное – старание привлечь к себе фабрикантов Китая и Индии; а привлекать в Европу купцов и мореплавателей из этих стран никто не стремится. Если продолжить эту параллель, читатель будет все больше и больше убеждаться в том, что за купцами и банкирами надо установить суровый контроль и ограничить их функциями полезного свойства, о которых я говорил выше. Если же им предоставить полную свободу, как это советуют экономисты, они обратят свои капиталы во вред промышленности; так недисциплинированный солдат, если избавить его от угрозы кары, станет грабить Родину, вместо того чтобы поддерживать в ней порядок.

Много времени прошло, прежде чем современный человек усомнился в своем идоле и признал необходимость полного изменения системы торговли, этого собрания всех пороков.

Мне могут сказать: вместо того чтобы писать на эту тему, не лучше ли порекомендовать средства уничтожения этих пороков; пора бы, мол, дать теорию социетарной конкуренции, которая может искоренить все неурядицы торговли.

В ответ на это я скажу: задача моя не в том, чтобы улучшить Цивилизацию, но в том, чтобы привести ее в замешательство и зародить в людях желание лучшего социального механизма, показав им, что строй Цивилизации нелеп, как в целом, так и в частности, и что далекие от совершенствования разума современные люди все в большей и большей мере охвачены политическим безумием; доказательством тому – их последние бредовые видения – братство и торговый дух, против которого восстают одновременно и разум и природа.

Природный инстинкт никогда не обманывает. Мы видим, что огромное большинство народов презирает торговлю; поскольку это презрение продиктовано природный инстинктом, верьте мне, – объект их презрения таит в себе отвратительное скрытое свойство.

Кто же разумнее, – современные ли люди, у которых торговля в почете, или древние, презиравшие купца? «Купцы и мошенники», говорится в Евангелии, где обе эти категории отождествляются. Так мыслил Христос, который вооружился лозой, чтобы изгнать торговцев из храма, с евангельской откровенностью им сказал: «дом Мой есть дом молитвы. А покупатели и продавцы превратили его в вертеп разбойников».

В полном согласии с Христом античный мир не делал различия между торговцами и ворами, ставя и тех и других под покровительство бога Меркурия. В ту эпоху ремесло купца, видимо, граничило с бесчестием, потому что святой Хризостом[157] уверяет, что купец не угоден Богу; недаром купцов изъяли из царства Божия, несмотря на то, что пускают туда избранных людей всех профессий, даже адвокатов, каким был святой Ив[158].

Я вдаюсь в эти частности, чтобы выявить взгляды античного мира и сопоставить их со взглядами наших современников. Взгляды древних, разумеется, страдают преувеличением: изгонять и чернить купцов столь же смешно, как и превозносить их до небес. Но какая из двух крайностей менее нелепа? Я высказываюсь в пользу древних.

Если современная философия – друг истины, как может она благоволить классу коммерсантов, самому лживому в обществе? Посмотрим, каков их портрет в наши дни, когда они в большом почете.

«Армянам, – говорит Пешель в своем словаре коммерческой географии, – глубоко свойственна скрытность и искусное мошенничество, их доводы столь же лицемерны, сколь и убедительны. Привыкшие к деспотизму, унижениям, вероломству, они не останавливаются ни перед чем, чтобы добиться своей цели; самая религия у них в руках – лишь орудие, служащее корысти и обману. В России они следуют греческому обряду, в Персии – магометанскому и т. д. и т. д.».

Этих немногих строк достаточно, чтобы дать представление о нравах, царящих в торговле, и о том здоровом влиянии, которое могут они оказать на социальный строй там, где они господствуют. Купец в наши дни может похвастаться виднейшими чертами армянского характера. Правда, богатые негоцианты довольно далеки от этого характера: хорошо быть почтенным, когда в кармане сотни тысяч экю! Все же торговый дух тлетворно влияет на политику и народные нравы. Доказательством тому Карфаген и Англия; их политика обмана – punica fides[159] вошла в поговорку; что касается торгашеского характера, то во всей своей наготе он выявляется лишь в низших классах.