Теория четырех движений и всеобщих судеб. Проспект и анонс открытия

Разбираясь в их системах воспитания, видоизменяемых с каждым днем (ведь каждый день появляются новые трактаты о нравственности, всегда противоречащие тому, что писалось раньше), можно ли найти там что-либо полезное для молодых девиц? Выходят ли замуж те из них, кто напичкан наставлениями вместо денег? Нет, они остаются вакантными со всеми их добродетелями. В цивилизации побудительным мотивом к браку служит лишь богатство невесты и умелая интрига. Отцам это также известно. Недаром стараются обеспечить дочерям необходимое приданое больше, чем их воспитать. Что касается интриги, то отцы не отличаются сноровкой в этой области, и, несмотря на их подлащивания к женихам, их проведет за нос любая сколько-нибудь ловкая девушка, умеющая самостоятельно повести интригу, пустив в ход не добродетель, а совсем иные доспехи. Эти опытные девушки умеют вырвать хорошую партию у чрезмерно застенчивых и заключить выгодный брак без чьего бы то ни было посредничества; а для замужества Агнес[81] требуется скандальное посредничество кумушек и родителей, нотариусов и философов, которые гонятся по пятам за молодым человеком, чтобы его уговорить и завлечь в западню; так поступают мясники с быком, окружая его с помощью псов и насильственно толкая к бойне, куда он отказывается идти.

Таков механизм бракосочетания; мужчина идет на брак, лишь попав в западню, лишь после увещаний со стороны моралистов. Он не обнаружил бы такой строптивости, будь брак подлинным залогом счастья, как это бывает при женитьбе на богатой.

Каким образом век, столь склонный к экспериментам, век, дерзнувший опрокинуть троны и престолы, как, говорю я, этот век рабски склонился ниц перед любовными предрассудками, вместо того чтобы их атаковать? Почему в этой области людям не пришло в голову применить те системы свободы, которыми так злоупотребляли они в других областях? Все говорило в пользу применения их в области любовных отношений, поскольку счастье мужчины прямо пропорционально свободе, которой пользуется женщина. Допустим, что найден способ привить всем женщинам целомудрие, удерживающее женщину от любовных связей до брака и от измены мужу в дальнейшем; в результате этого мужчина на протяжении всей своей жизни должен был бы ограничиться собственной супругой. Прельщает ли мужчин такая перспектива – наслаждаться всю жизнь только собственной супругой, надоевшей, быть может, день спустя после свадьбы? Я не сомневаюсь, что любой мужчина готов был бы задушить автора такого изобретения, ставящего под угрозу любовные утехи; самыми яростными противниками такого строя оказались бы философы, чрезвычайно подверженные соблазну и адюльтеру; отсюда ясно, что в своей личной жизни все мужчины – враги целомудрия, и что счастье мужского пола прямо пропорционально сопротивлению женщин наставлениям в супружеской верности. Суровое соблюдение верности привело бы в отчаяние всех мужчин, поскольку оно коснулось бы их лично; не составляют исключения и философы: более чем кто-либо подверженные соблазнам, они пришли бы в большое замешательство от торжества их любовных принципов; так было уже в 1789 г., когда подверглись испытанию их системы управления страной.

На основании вышеизложенного напрашивается и другое умозаключение по вопросу, нас занимающему: цивилизованные абсолютно не умеют использовать страсти в своей системе нравственности; а между тем усвоение предлагаемого мною подразделения женщин на не достигших и достигших совершеннолетия для любви, чрезвычайно выгодно с точки зрения добрых нравов цивилизованных. В числе прочих злоупотреблений была бы уничтожена путаница в любовных делах – одна из 16-ти характерных черт цивилизации. Я противопоставлю ей подразделение на любовные корпорации; они относятся к 6-му периоду, прелесть которого вкусит каждый, потому что этот период граничит с нашим, и наиболее понятен цивилизованным: в нем еще уцелеют некоторые обычаи нашего уклада, например, разобщенные хозяйства.

VI Любовные корпорации [82]