Тетрадь кенгуру

По лестнице спустился Убийца в банном халате на голое тело. В этом наряде его фигура казалась еще массивнее. Пахло дешевым виски. Или мне показалось?

Меня положили лицом вниз на расстеленную в прихожей шкуру кенгуру. Мой подбородок покоился на колене мастера Убийцы. Длинные волосы щекотали ноздри, и я расчихался. Он с криком врезал мне локтем по затылку. У меня было ощущение, будто у меня из ушей выдернули плоскогубцами все косточки. Так невежливо со мной еще никто не обращался.

Я пришел в себя в другой клинике. Довольно большой, как мне показалось. В одной палате лежало восемь человек. В изголовье моей кровати висела бирка с надписью: «Этаж 8А. Ортопедическая хирургия. Легкий случай». Кровать вроде была поуже атласовской.

Я услышал странный успокаивающий звук. Это легонько постукивали друг о друга кубики льда в пакете, которым была обложена моя челюсть.

6 Песня ветра

В сон просачивались звуки телевизора, клочки воспоминаний.

Длинная игла уколола меня за ухом и в шею, сзади с правой стороны – местная анестезия.

Лицо прижато к стеклянной пластине – рентген.

Большой резиновый молоток несколько раз сильно стукнул по голове, у виска. Благодаря анестезии боли не было.

Массаж… влажный компресс и пузырь со льдом…

– Легкое воспаление сухожилия. Кость не затронута. Госпитализация не требуется.

– Но я потерял сознание.

– Просто сотрясение мозга.

И снова я спал и видел сон.

Запах гёдза, обрывки возгласов неодобрения. О чем это все? Не понимаю. Кто-то крутит мне нос. Щелкает языком. Лупит меня по щекам. Пузырь со льдом съехал на рот, заткнув его, словно кляпом.

Кажется, что-то из этого сна происходило на самом деле. Когда я открыл глаза, у меня сочилась кровь из носа, а щека горела и опухла. Я не имел ни малейшего представления о том, почему со мной так обращались. Наверное, это наказание за что-то. Нет, скорее, такая пытка.

Внезапно цикада сбросила кожицу. Или это змеиная кожа? Нет, сброшенный покров на ощупь толще. Больше похож на панцирь омара или краба. Пелена наркоза, покрывавшая меня, спала, мне стало легко-легко. Похоже, мне дали не местный, а общий наркоз. Запеленали в тонкую пленку ностальгии. Лишь зрение приобрело необыкновенную остроту, и меня переполняли образы, которые невозможно описать словами. Восторг? Ему на смену пришло отвращение, когда я почувствовал, что все тело постепенно немеет и покрывается рыбьей икрой.

Я утер ладонью нос и убедился, что он действительно кровоточит.

Который час? Утро сейчас или вечер?

С обеих сторон место, где я лежал, огораживала белая клеенчатая занавеска, создававшая для меня какое-то личное пространство. Вдруг в ногах край ее приподнялся, и в моем отсеке без предупреждения появилась пара туфель на каучуковой подошве. Ничего особенного – медсестры не обязаны спрашивать разрешения, когда входят в больничную палату. Ведь пациент – всего лишь товар с дефектом, сохраняющий форму человека, только если он отлит в матрицу под названием кровать.

– Болит?

– У-у… – только и смог промычать я, еле-еле покачав головой.

Медсестры бывают разные: кому больше нравятся пациенты, умеющие держать себя в руках, кому – избалованные, которые все время требуют к себе внимания. В любом случае в первом раунде надо просто наблюдать за поведением оппонента.

– Вот градусник… Давайте еще поменяем пузырь со льдом.

– Какой ветер!

– Ветер? – Вид у сестры был слегка нагловатый, виноват в этом был ее нос, курносый, напоминающий земляной орех. – Это кондиционер гудит на крыше. Того и гляди в разнос пойдет…

– Нет, это другой звук. В небе гудит… будто повсюду разбросали многие сотни губных гармоник и люди дуют в них во всю мощь легких…

– Ну не надо фантазировать.

– Потому что я могу играть на свирели…

– Вам не больно так много говорить?

– Нет, нормально. Вот кровь из носа почему-то не останавливается.

Сестра взглянула на врачебную карту, куда записывали данные о моем состоянии, проверила градусник и, наклонив набок голову, сказала:

– Мне кажется, с такой травмой нет нужды в госпитализации.

– Но ведь я потерял сознание, разве не так?

– Если хирург-стоматолог на завтрашнем обходе разрешит, можно вас выписывать.

– Если только не будет осложнений после сотрясения мозга…

– Ну и пациент! Сколько можно брюзжать? Ортопед сказал, чтобы я вам пузырь со льдом поменяла. Вот сейчас поменяю, и все…

Она проворно заменила пузырь. Глаза снова потеряли фокус. Постепенно стали вырисовываться лампы дневного света на потолке, разбрызгиватель в точно таких же очках, какие носил отец или портрет отца, запечатленный на разбрызгивателе. Наркоз снова нахлынул на меня как волна. Время, казалось, потекло в обратную сторону, вбирая в себя всю полноту чувств. Не совсем эйфория, скорее состояние невесомой легкости.

– И все-таки ветер…

– Терпеть не могу болтливых пациентов!

Сестра через одеяло щелкнула меня пальцем по промежности. Три раза подряд. Мстит, что ли, мужикам в моем лице? Туфли на каучуковой подошве удалились так же неслышно, как появились.