The Philosophy of Horror

Поначалу возникает соблазн последовать примеру защитников научной фантастики и отделить жанр ужасов от других, сказав, что романы, рассказы, фильмы, пьесы и так далее отличаются наличием монстров. Для наших целей монстры могут быть как сверхъестественного, так и научно-фантастического происхождения. Этот метод позволяет отличить хоррор от так называемых историй ужаса, таких как "Человек в колоколе" Уильяма Магинна, "Яма и маятник" и "Сердце-сказка" По, "Психо" Блоха, "Другой" Трайона, "Подглядывающий Том" Майкла Пауэлла и "Безумие" Альфреда Хичкока. Все они, хотя и жуткие и нервирующие, достигают своего пугающего эффекта за счет исследования психологических явлений, которые слишком похожи на человеческие. Соотнесение ужаса с присутствием монстров дает нам возможность отличить его от ужаса, особенно того, который коренится в рассказах об аномальных психологиях. Точно так же, используя монстров или других сверхъестественных (или научно-фантастических) существ в качестве критерия ужаса, можно отделить истории ужасов от готических учений, таких как "Тайны Удольфо" Рэдклиффа, или "Виланд, или превращение" Чарльза Брокдена Брауна, или "Призрачный жених" Вашингтона Ирвинга, или от трепетных журналов тридцатых годов, таких как рассказы в Weird Tales, где предположения о потусторонних существах часто вводились только для того, чтобы быть объясненными натуралистически. Точно так же театральный жанр Гран Гиньоль, включающий в себя такие произведения, как "Система доктора Гудрона и профессора Плюма" Андре де Лорда, не будет фигурировать в этой книге как ужасы.

Бухгалтерский учет; ведь Гран-Гиньоль, хотя и ужасен, требует садистов, а не чудовищ.

Однако даже если доказать, что наличие монстра или чудовищного существа является необходимым условием для ужаса, такой критерий не будет достаточным условием. Ведь монстры населяют всевозможные истории, такие как сказки, мифы и одиссеи, которые мы не склонны идентифицировать как ужасы. Если мы хотим с пользой использовать намек на то, что монстры занимают центральное место в ужасе, нам придется найти способ отличить историю ужасов от просто историй с монстрами, таких как сказки.

Что, по-видимому, отличает историю ужасов от просто историй с чудовищами, таких как мифы, так это отношение героев истории к монстрам, с которыми они сталкиваются. В произведениях ужасов люди воспринимают встреченных ими монстров как ненормальных, как нарушения естественного порядка. В сказках, напротив, чудовища - часть повседневного убранства вселенной. Например, в "Трех принцессах Вайтланда" из сборника Эндрю Лэнга мальчика преследует трехголовый тролль; однако из текста не следует, что это существо кажется ему более необычным, чем львы, мимо которых он проходил ранее. Такое существо, как Чубакка в космической опере "Звездные войны", - всего лишь один из парней, хотя существо в таком же волчьем наряде в фильме "Воющий" вызывало бы у героев-людей полное отвращение.

Бореады, грифоны, химеры, василиски, драконы, сатиры и тому подобные существа в мире мифов вызывают беспокойство и страх, но они не противоестественны, их можно приспособить к метафизике космологии, которая их породила. Монстры ужаса, однако, нарушают нормы онтологической уместности, предполагаемые положительными человеческими персонажами в сюжете. То есть в примерах ужасов монстр представляется необычным персонажем в нашем обычном мире, тогда как в сказках и тому подобных историях монстр - это обычное существо в необычном мире. И необычность этого мира - его отдаленность от нашего - часто обозначается формулами вроде "когда-то давно".

В своем классическом исследовании "Фантастическое "8 Цветан Тодоров относит миры мифов и сказок к категории "чудесного". Такие миры не подчиняются научным законам, как мы их знаем, но имеют свои собственные законы. Однако, хотя я восхищаюсь работами Тодорова и явно нахожусь под его влиянием, я не принял его категорий, потому что хочу провести различие внутри категории сверхъестественных сказок между теми, которые потакают арт-хоррору, и теми, которые не потакают. Несомненно, Тодоров и его последователи9 попытались бы провести это различие с помощью понятия фантастического/сказочного - историй, в которых рассматриваются натуралистические объяснения аномальных происшествий, но в завершение утверждается их сверхъестественное происхождение. Можно утверждать, что ужасы подпадают под ярлык фантастического и чудесного. Однако, несмотря на то, что это, возможно, и правильно, но далеко не так.

Ведь категория фантастического-чудесного недостаточно узка, чтобы дать нам адекватное представление об арт-хорроре. Такой фильм, как "Близкие встречи с третьим видом", вписывается в классификацию фантастического-чудесного, но является скорее блаженным, чем ужасным.10 Концепция фантастического-чудесного, таким образом, не позволяет определить особый аффект, на котором основан жанр ужасов. Даже если ужасы принадлежат к роду фантастически-чудесного, они представляют собой особый вид. И именно с этим видом мы имеем дело.