The Routledge Handbook of Philosophy of Animal Minds

Энактивный анализ эксперимента Hare et al. (2000) включает в себя идею о том, что шимпанзе осознают аффордансы в ситуации. Подчиненный шимпанзе видит, что доминирующий шимпанзе может видеть одни вещи и не видеть другие (Povinelli and Eddy 1997). Эти возможности не только физические, например, в плане того, может ли шимпанзе дотянуться до еды и схватить ее; они также социальные. Многое из того, что происходит в этом эксперименте с конкуренцией за пищу, связано с социальными ролями шимпанзе, которые влияют на восприятие подчиненными шимпанзе возможностей для действий (например, получить один продукт питания, а не другой) и для взаимодействия (например, избежать последствий со стороны доминирующего шимпанзе, если будет выбрана взаимно видимая пища). Из предыдущих взаимодействий с доминирующими шимпанзе и другими товарищами по группе подчиненные шимпанзе стали именно такими: подчиненными. Восприятие подчиненной особи взаимно наблюдаемого объекта питания уже проинформировано ее историей взаимодействия. Это нечто большее, чем ассоциативное обучение; чтобы понять смысл ситуации, человек должен уметь взаимодействовать с другими людьми в их общем мире; он должен уметь воспринимать возможности, определяемые социальным контекстом.

Хотя взгляды ИТ и БР могут в целом соответствовать друг другу, крайне важно, что энактивистский подход предлагает спецификацию смысла, который подразумевается в действии и потенциальном взаимодействии. Смысл не выводится из набора убеждений или правил, как если бы это был абстрактный теоретический или интеллектуальный процесс решения головоломки; и это не просто результат ассоциации текущей ситуации с прошлой ситуацией. Это вопрос "практического или прагматического (и конкретно социального) разума" (Gallagher and Povinelli 2012: 154) - способности видеть, что возможно в социально ограниченной ситуации. Значение, в этом смысле, дает определенные неявные последствия, которые воспринимающий способен предвидеть. Например, Колл и др. (2004) обнаружили, что шимпанзе злились, когда экспериментатор решал не предоставлять им вознаграждение, но не тогда, когда она была не в состоянии его предоставить. Это говорит о том, что шимпанзе осознают, какие действия доступны в их общем социальном мире, и, что важно, их реакции модулировались в соответствии с изменениями в этих социальных возможностях (то есть изменениями в том, как шимпанзе могли ожидать взаимодействия с экспериментатором). [О том, как шимпанзе воспринимают перспективу, см. в книге Халина, глава 22 данного тома].

Эксперимент по соревнованию за еду другого рода дает дополнительную поддержку интерпретации энактивистов/ИТ. Камински и др. (2008) поместили три чашки между двумя шимпанзе, испытуемым и соперником. Конкурент, отвлеченный исследователем, мог видеть местоположение только одного предмета, в то время как испытуемый мог видеть оба предмета, когда они помещались в две из трех чашек. В случаях, когда испытуемая выбирала чашку первой, она выбирала чашку, содержащую еду, о которой знала соперница, что максимизировало ее потенциал для получения пищи. Исследователи отвергают интерпретацию ToM и приходят к выводу, что "шимпанзе обладают базовой психологией восприятия цели" (233). То есть шимпанзе могут видеть, какова цель другого человека; они могут видеть, что другой видит в ситуации (что она дает другому шимпанзе), не обязательно понимая какие-либо скрытые ментальные состояния, связанные с этой целью. Это согласуется с экспериментальными данными о том, как шимпанзе следят за взглядом человека, что также предполагает осознание того, что видят другие, и, следовательно, каковы их возможности в общей среде. В одном из исследований, например, шимпанзе в возрасте 13 месяцев занимались отслеживанием взгляда (Okamono et al. 2002); в других исследованиях шимпанзе использовали информацию, полученную в результате отслеживания взгляда, для поиска пищи, которая изначально не была им видна (Itakura et al. 1999; Bräuer et al. 2005).

Есть также свидетельства того, что шимпанзе по-разному реагируют на аффективные состояния сородичей, отображаемые на их лицах. Например, Кано и др. (2008) обнаружили, что шимпанзе чаще запоминают фотографии агрессивных шимпанзе, чем спокойных сородичей. Это согласуется с энактивистской точкой зрения на прямое социальное восприятие; лица агрессивных шимпанзе предлагают более четкую информацию о социальных возможностях и поэтому будут более запоминающимися или рельефными для наблюдающего шимпанзе. В реальной ситуации взаимодействия, в отличие от экспериментального предъявления фотографий, такое узнавание не сводилось бы к чистой ассоциации, поскольку в таких обстоятельствах текущие возможности (а не только предыдущие социальные контексты) являются тем, что в первую очередь определяет эффект.