The Routledge Handbook of Philosophy of Animal Minds

Неудачи в заданиях на ложные убеждения тоже можно объяснить через призму ИТ. Например, трехлетние дети не справляются с заданиями на ложное убеждение (т. е. с теми, в которых экспериментаторы просят ребенка высказать суждение о поведении наблюдаемого человека), хотя гораздо более младшие младенцы в возрасте 13 месяцев справляются с заданиями на спонтанное ложное убеждение (Onishi and Baillargeon 2005). В спонтанных заданиях младенцы наблюдают, как игрушку перекладывают из зеленой коробки в желтую, без ведома агента, возвращающегося в комнату с ложным убеждением, что игрушка все еще находится в зеленой коробке. Экспериментаторы измеряют нарушение ожиданий в терминах времени взгляда или ожидаемого взгляда на цель, чтобы показать, что младенцы ожидают, что агент будет искать игрушку в первоначальной зеленой коробке. Стандартная интерпретация ToM заключается в том, что младенец является пассивным наблюдателем, который делает вывод о том, что агент имеет ложное убеждение (Baillargeon et al. 2010). Интерпретация БР заключается в том, что младенец уже усвоил правило, согласно которому агенты ищут вещи там, где они видели их в последний раз, и делает вывод, что агент будет искать именно там (Ruffman and Perner 2005; Perner and Ruffman 2005; Povinelli and Vonk 2003). Как и в случае с интерпретацией ToM, BR понимает этот процесс как инференциальный. На самом деле, это объяснение все еще требует умозаключений со стороны младенца (Heyes 2014).

В отличие от того, что в этих случаях требовалось бы от интерпретации ToM или BR с точки зрения инференциальных способностей, энактивистская интерпретация IT утверждает, что, поскольку младенцы взаимодействуют с другими на протяжении первого года жизни в очень простых, воплощенных (первичных интерсубъективных) взаимодействиях (Trevarthen 1979), их восприятие других уже сформировано таким образом, что признает возможности, предоставляемые другим и себе в конкретных ситуациях. То, что такие возможности значимого взаимодействия с другими формируют восприятие таких ситуаций, становится ясно из экспериментов, позволяющих младенцам взаимодействовать с агентами (например, направляя агента в нужную коробку) (Buttelmann et al. 2009; Southgate et al. 2010). Эти эксперименты показывают, что в своей активной реакции на агента младенцы различают ситуации, в которых агент видел и не видел перемещаемую игрушку.

В эксперименте с трехлетними детьми, которые обычно не справляются с тестом на явное ложное убеждение, Рубио-Фернандес и Гертс (Rubio-Fernández and Geurts, 2013) позволили им взаимодействовать с агентом и показали, что чем больше трехлетний ребенок способен действовать и взаимодействовать в ситуации, тем выше вероятность того, что он получит правильный ответ. Взаимодействие не только позволяет трехлетнему ребенку получить правильный ответ; оно также помогает объяснить, почему тот же трехлетний ребенок проваливает явный тест на ложные убеждения. В последнем тесте ребенок взаимодействует только с экспериментатором, отвечая на ее вопросы, а не с агентом, поведение которого его просят предсказать с позиции третьего лица. Однако значимость взаимодействия с экспериментатором от второго лица и связанные с ним социальные возможности смещают ответ ребенка в сторону того, что известно и экспериментатору, и ребенку - реального местонахождения игрушки, - что впоследствии мотивирует неправильный ответ (Gallagher 2015). Как объясняет Чиауника (2014), с точки зрения эволюции выживания, непосредственность интерсубъективного взаимодействия имеет приоритет над любой задачей, связанной только с наблюдением. В экспериментах, в которых задача перестраивается таким образом, чтобы взаимодействие с экспериментатором поддерживало (а не отвлекало) способность ребенка отслеживать перспективу агента (например, Rubio-Fernández and Geurts 2013), трехлетний ребенок проходит тест на ложное убеждение.