Титан (The Titan)

She would show him, she would wreck his dream, she would make her own life a scandal, and his too!	О, она ему еще покажет! Все его мечты разлетятся в прах, она опозорит его на весь свет!
She would shame him before all the world.	Их имена будут трепать на всех перекрестках!
He should never have a divorce!	Он никогда не получит от нее развода!
He should never be able to marry a girl like that and leave her alone-never, never, never!	Он хочет бросить ее, чтобы жениться на этой девчонке, - так не бывать этому! Нет! Нет! Никогда, никогда, никогда!
When Cowperwood returned she snarled at him without vouchsafing an explanation.	Каупервуд вернулся, и она встретила его разъяренная, но не удостоила объяснений, а только злобно огрызнулась.
He suspected at once that she had been spying upon his manoeuvers.	Каупервуд мгновенно заподозрил, что она шпионила за ним.
Moreover, he did not fail to notice her heavy eyes, superheated cheeks, and sickly breath.	Он заметил ее пылающие щеки, запавшие глаза, нечистое дыхание.
Obviously she had abandoned her dream of a social victory of some kind, and was entering on a career of what-debauchery?	Как видно, она махнула рукой на все свои попытки стать светской дамой и ступила на новую стезю... Закутила!
Since coming to New York she had failed utterly, he thought, to make any single intelligent move toward her social rehabilitation.	С тех пор как Эйлин переселилась в Нью-Йорк, она не сделала ни одного разумного шага, чтобы добиться признания в свете! - думал Каупервуд.
The banal realms of art and the stage, with which in his absence or neglect she had trifled with here, as she had done in Chicago, were worse than useless; they were destructive.	Его частые отлучки, его равнодушие снова, как в Чикаго, толкнули Эйлин в общество людей, с которыми можно было забыться, но эта связь с богемой еще больше роняла ее в глазах света.
He must have a long talk with her one of these days, must confess frankly to his passion for Berenice, and appeal to her sympathy and good sense.	Каупервуд решил поговорить с ней откровенно, признаться в своей страсти к Беренис, воззвать к ее доброму сердцу и здравому смыслу.
What scenes would follow!	Можно себе представить, какие сцены за этим последуют!
Yet she might succumb, at that.	Но так или иначе, она должна будет покориться.
Despair, pride, disgust might move her.	Г ордость, ненависть, отчаяние, сознание безнадежности заставят ее это сделать.
Besides, he could now bestow upon her a very large fortune.	Кроме того, он может теперь закрепить за ней очень крупное состояние.
She could go to Europe or remain here and live in luxury.	Она уедет в Европу или останется здесь и будет жить в роскоши.
He would always remain friendly with her-helpful, advisory-if she would permit it.	Он ей по-прежнему будет другом, всегда поможет добрым советом, - если она этого пожелает, конечно.
The conversation which eventually followed on this topic was of such stuff as dreams are made of.	Разговор, который произошел между ними, был похож на тяжелый сон, на кошмар.
It sounded hollow and unnatural within the walls where it took place.	Слова их звучали неправдоподобно и страшно среди великолепия нового дома.