Титан (The Titan)

Oh, Frank!" she began to call, crying.	О Фрэнк! - восклицала она, заливаясь слезами.
"I can't stand it! I can't! I can't! I can't! I shall die."	- Я этого не переживу, нет, нет - я не могу этого вынести, Фрэнк!
"Don't give way like that, Aileen," he pleaded.	- Эйлин, возьми себя в руки, - сказал Каупервуд.
"It doesn't do any good.	- Все это ни к чему.
I can't lie to myself. I don't want to lie to you.	Я не могу обманывать себя и не хочу лгать тебе.
Life is too short.	Жизнь слишком коротка.
Facts are facts.	Что случилось - то случилось.
If I could say and believe that I loved you I would say so now, but I can't.	Если бы я мог сказать тебе, что я тебя люблю, и сам поверить в это, я бы так и сделал. Но я не могу.
I don't love you.	Я не люблю тебя.
Why should I say that I do?"	Зачем же я буду тебя обманывать?
In the content of Aileen's nature was a portion that was purely histrionic, a portion that was childish-petted and spoiled-a portion that was sheer unreason, and a portion that was splendid emotion-deep, dark, involved.	Эйлин в душе все еще оставалась немного ребенком - избалованным, взбалмошным, капризным; вместе с тем она была отчасти и актрисой - любила преувеличения, позу. Но прежде всего она была женщиной, способной чувствовать глубоко, переживать страстно, действовать безрассудно, очертя голову.
At this statement of Cowperwood's which seemed to throw her back on herself for ever and ever to be alone, she first pleaded willingness to compromise-to share.	Услыхав слова Каупервуда, поняв, что он твердо решил бросить ее, обречь на одиночество, она вне себя от отчаяния стала молить его не покидать ее совсем. Она готова делить его с другой.
She had not fought Stephanie Platow, she had not fought Florence Cochrane, nor Cecily Haguenin, nor Mrs. Hand, nor, indeed, anybody after Rita, and she would fight no more.	Ведь мирилась же она со Стефани Плейто, с Флоренс Кокрейн, с Сесили Хейгенин, с миссис Хэнд - со всеми, в сущности, кто был у него после Риты Сольберг... Она никогда не будет ему мешать.
She had not spied on him in connection with Berenice-she had accidentally met them. True, she had gone with other men, but? . . . Berenice was beautiful, she admitted it, but so was she in her way still-a little, still. Couldn't he find a place for her yet in his life?	Она не следила за ним, вовсе нет, просто случайно встретила его с Беренис Флеминг... Конечно, Беренис красива, она это признает, но ведь она тоже еще хороша, пусть не так, как раньше, но все же... Разве он не может найти и для нее местечко в своей жизни?
Wasn't there room for both?	И для Беренис и для нее, для обеих?
At this expression of humiliation and defeat Cowperwood was sad, sick, almost nauseated.	При виде такого унижения и малодушия Каупервуд почувствовал горечь, отвращение, доходившее до тошноты... ему было и больно за Эйлин и противно.
How could one argue?	Ну что тут скажешь? Как убедить ее?
How make her understand?	Как заставить понять?
"I wish it were possible, Aileen," he concluded, finally and heavily, "but it isn't."	- Я бы хотел, чтобы это было возможно, Эйлин, -сказал он, наконец, с усилием, - но, к сожалению, это немыслимо.