Токей Ито

Вскоре лазутчики-дакота поползли по земле цепочкой, различить которую было под силу только опытному глазу Четансапы. Ружья они толкали перед собой. Они пробрались к лошадям под изгородью. Чтобы кони не встревожились, дакота предварительно натерлись особой ароматной травой. Черный Сокол дал своим друзьям последние наставления: «Обоих часовых убить. Шунктокетша пусть проберется вглубь загона. Потом угнать всех мустангов».

И тут с северо-востока донесся отчетливый топот копыт.

Четансапа мгновенно принялся вглядываться в прерию. Это после погони за черноногими возвращался со своими людьми Шонка. Мнимый Татокано у изгороди смотрел, как скачут прямо к нему изменники. Трое всадников вели в поводу трех лошадей, к которым были привязаны индейцы, либо лишившиеся чувств, либо убитые. Четансапа вовремя поднял жерди, загораживавшие въезд в загон, чтобы враги не успели рассмотреть его лицо, если он замешкается за этой работой. Потом он стал ждать, опять-таки скрываясь от слишком наблюдательных глаз за лошадиными крупами. Всадники спешились. Шонка и оба его спутника отвязали и положили наземь троих убитых полицейских-дакота, а лошадей поставили в загон.

Человек в цилиндре снова заложил вход жердями, когда его враги уже направились к палаткам. Убитых они унесли с собой.

Как только вражеские разведчики исчезли в палаточном лагере, Четансапа снова поднял жерди. Пора было угонять коней. На востоке уже забрезжил на горизонте рассвет, осветив ночное небо, а мерцание звезд слегка побледнело.

Четансапа констатировал, что оба часовых пропали. Он прошел мимо своих друзей, спрятавшихся среди лошадей, и те показали ему оружие, захваченное в качестве трофеев.

– Где Бобр? – быстро спросил он.

– У тополя. Там он собирает добычу. Ловит мулов, обыскивает палатки, которые оставил Роуч и его люди, – вдруг найдется мясо или патроны?

– Хорошо. Будьте наготове. Я свистну, подам вам знак. Мы выведем лошадей, и вы погоните их мимо тополя по следам Токей Ито за реку Желтых Камней.

Дав указания, Четансапа метнулся между лошадьми вглубь загона. Там его уже поджидал делавар.

Четансапа еще раз шепотом посвятил его в подробности своего плана, а потом вскочил на белого коня. Одновременно Шеф-де-Лу вспрыгнул на пегого, которого присмотрел себе раньше. Звонко свистнув, Четансапа подал знак, и ответом ему стал страшный многоголосый вой. Засвистели кожаные плети, обрушившись на крупы испуганных коней. Те, кто находился ближе к выходу, уже вырывались из загона. Белый стал на дыбы и понес, и Черный Сокол, одной рукой сжимавший пистолет, а другой – плеть, изо всех сил обхватил жилистыми ногами лошадиные бока. Он безостановочно кричал, своими воплями понукая коней бежать к выходу. Стоявший перед ним табун в страхе бросился именно туда. Обезумевшие лошади с треском выломали жерди и унеслись на свободу, в темную степь. Белый повернулся, так как не мог пробиться вперед через лошадей, теснящихся у проема, и на удивление легким прыжком перемахнул через изгородь. Некоторые особенно смелые лошади последовали его примеру, и вслед за ним понеслись по прерии. Одновременно большая часть табуна уже выбежала из загона на юг и помчалась, подгоняемая криками и плетьми воинов.

На все это ушло всего несколько секунд.

Всадники услышали за спиной неистовый лай собачьей своры и разъяренные вопли бледнолицых. Раздались выстрелы, над головами беглецов засвистели пули. Однако никто уже не мог помешать скачущим бешеным галопом дакота, они избежали любой серьезной опасности. Все лошади вырвались из загона. Нашлось лишь немного коней, которые не выдержали стремительной скачки табуна и которых, возможно, поймали их бывшие хозяева; все это были раненые лошади, они не годились ни для боя, ни для преследования. Дрожа от бессильного гнева, враги вернулись в лагерь. Кавалерия поневоле превратилась в пехоту.

Захват вражеских коней, любимый тактический прием, к которому часто прибегали индейцы прерии, снова удался.

Ранним утром после успешной операции Четансапа, Шеф-де-Лу, Бобр и Старый Ворон со своим младшим сыном сидели в тополиной рощице у того самого ручья, на берегу которого сначала укрывался Четансапа. Старший сын Ворона взобрался на самый высокий тополь и осматривал окрестности, как ночью безрассудный Татокано. Сын Антилопы и Острие Копья тем временем перегоняли большой захваченный табун к обозу Токей Ито. Верховые кони остальных шестерых участников вылазки паслись в кустах. Смелые лазутчики немного перекусили, выкурили по трубке и теперь наслаждались солнечным теплом. Поодаль от маленького отряда, на опушке рощи, лежал связанный Татокано. Четансапа еще не снял мундир и поигрывал помятым цилиндром. Его спутники, стоило им взглянуть на эту чуднýю шляпу, то и дело довольно посмеивались.

– Откроешь ли ты мне теперь, о наихитрейший из бобров, – начал Четансапа после того, как обе стороны посвятили друг друга во все перипетии своих ночных приключений, – откроешь ли ты мне, почему мне еще не позволено снять с себя этот мундир и почему ты положил так далеко нашего пленника Татокано?