Токей Ито

Черноногий знаком пригласил дакота следовать за собой, прошел, перейдя гребень холма, немного вверх по течению, а потом обогнал их. Он шагал впереди, ни разу не обернувшись, и повернул направо в прерию. Истошно залаяли собаки. Перед дакота открылась луговая низина, где нашли прибежище немногие спасшиеся черноногие. Обыкновенно лагерь разбивали у воды. Вероятно, черноногие остановились в этой безводной низине, только когда их вождь заметил дакота и выступил им навстречу. Человек десять без вигвамов и одеял сидели прямо на земле, в том числе раненые. Неподалеку паслись две лошади, и в одной из них Четансапа узнал своего красавца Белого. При виде похищенного коня его снова охватил гнев. Вместе со своими товарищами он остановился посреди низины. Женщины и дети черноногих безмолвно отодвинулись, образовав круг побольше. Все они были хорошо одеты в наряды из светлой, мягкой кожи, украшенной изящно выполненной вышивкой. Дакота обратил внимание на девушку, державшую на руках убитого мальчика. Когда она вновь села и, скорбя, положила тело ребенка себе на колени, взгляд воина на миг остановился на ней.

Тут Четансапа вновь обернулся к своему противнику, который предстал перед ним в сопровождении двоих воинов. Мрачно и злобно поглядели сиксики на дакота. На черноногих напали Длинные Ножи и дакота – Шонка и его люди, – и черноногие вряд ли знали о расколе среди дакота. В глазах черноногих Четансапа был ничуть не лучше Шонки, ведь оба они принадлежали к одному и тому же враждебному племени.

Вождь черноногих отказался от всего оружия, кроме томагавка, боевого топора со стальным лезвием. Именно этим оружием и намеревался сражаться Горный Гром. После этого Четансапа тоже передал все свое оружие спутникам, оставив только любимую дакота каменную палицу. Она изготавливалась из яйцевидной формы камня, укрепленного на длинной рукояти из согнутой пополам ивовой ветви, одновременно прочной и эластичной.

Черноногий вымерил шагами большой круг посреди низины и, сделав жест, словно снимает скальп, дал понять, что каждый, кто выйдет за пределы этого круга, будет считаться побежденным и сдается на милость противника.

Четансапа кивнул. Он не хотел терять время и жаждал начать поединок немедленно. Поэтому он ступил в круг, готовясь победить или умереть. Черноногий тоже без колебаний шагнул на очерченное поле битвы и принял боевую стойку напротив Четансапы.

Солнце светило с востока, и потому участники поединка заняли позиции, соответственно, на севере и на юге, чтобы защитить глаза от ослепляющих солнечных лучей. На протяжении нескольких секунд ни один не шелохнулся.

За пределами круга замерли друзья воинов, дакота и черноногие. Каждая группа собралась на стороне того, кому желала победы. Однако Четансапа уже не вспоминал о курчавом товарище своих детских игр, а Горный Гром, вероятно, забыл о своих воинах и о тех женщинах и детях, которым служил единственной защитой в беде. Для обоих воинов, стоящих сейчас внутри круга, отныне перестало существовать все, кроме врага. Кто начнет поединок? Метнет ли противник топор или попытается нанести удар? Вот что поглощало все их мысли.

Зловещую тишину не нарушал ни единый звук, сорвавшийся с человеческих уст. Только рокот и звонкий треск ломающихся льдин на уже невидимой реке оглашали поле боя.

Черноногий напал первым. Поставив на карту все, он метнул томагавк. Он предпочел не размахиваться широко, давая противнику время оценить способ нападения, а швырнул топорик, не поднимая руки. Тем не менее бросок оказался очень сильным, оружие стремительно, со свистом, пролетело разделявшее противников короткое расстояние, а целился Горный Гром в живот Четансапы. Времени ускользнуть у дакота почти не оставалось. Лезвие просвистевшего мимо томагавка сорвало клочок кожи с его левого бедра. С почти не ослабевшей силой топорик пролетел дальше и вонзился в землю только за пределами очерченного круга. Горный Гром совершил мастерский обманный бросок, но не добился успеха, а теперь утратил оружие.

«Хан х-х-х!» – вырвался у зрителей-черноногих горестный вздох.

Горный Гром не подал и виду, что опечален поражением.

Теперь Четансапа воздел свою палицу – и отбросил ее в сторону. Следуя индейским представлениям о чести, он отказался от оружия, к которому не мог более прибегнуть в поединке его противник.