Токей Ито

Шаман у ручья опустил жезл. Он снова набросил на голову и плечи медвежью шкуру, скрыв лицо. Потом он вновь принялся плясать. Теперь он танцевал совсем иначе. Он больше не выпрямлялся во весь рост, не принимал угрожающие позы, а словно бы крался, ощупывая жезлом землю под ногами. Змеиная кожа, пучки перьев и птичьи чучела волочились за ним по траве. Сначала он обошел в танце круг, потом двинулся дальше. Он покинул лагерь на опушке леса и выбежал на луга, а мужчины, женщины и дети на почтительном расстоянии последовали за ним, охваченные напряженным ожиданием, но вместе с тем испуганные, взволнованные, робкие. Токей Ито должен умереть, духи изрекли свой приговор! Какая тьма объяла их этой ночью!

Шаман завывал и шипел. Он носился туда-сюда и сам походил на внезапно промелькнувшего ночного духа. Он затряс магическим жезлом, а его амулеты снова застучали. Высоко воздев магический жезл, он повелел мужчинам, женщинам и детям остановиться. Все замерли там, где застигло их его приказание.

Никто не знал, что задумал шаман. Темной тенью плясал он в своем безумном облачении, уходя по ночным лугам все дальше и дальше. Когда он наконец замер, наклонился, а потом снова выпрямился, мужчины, женщины и дети испуганно отпрянули от ужасного видения, представшего им вдалеке: на лугу, словно охваченный пламенем, засверкал бизоний череп. Он пылал во мраке, распространяя зеленоватый, загадочный, зловещий свет. Дети помладше с криками кинулись назад к вигвамам. Черная тень шамана принялась кружиться в танце вокруг пылающего черепа, то скрывая его от взоров, то снова являя глазам.

Хапеда и Часке взялись за руки, как некогда в медвежьей пещере. Сейчас на теле у них тоже выступил холодный пот. Невольно взмахнув свободной ладонью, Хапеда схватил кого-то за тоненькую ручку: оказалось, что это Грозовое Облако стоит рядом с ним, дрожа всем телом, стуча зубами от страха.

– Этот череп всех нас погубит, – выдавила из себя она.

Один из юношей в переднем ряду, ближе всех стоящем к ужасному видению, издал вопль ужаса и бросился назад в лес, словно олень, преследуемый собаками.

– Мы должны охотиться на бизонов, на диких бизонов! – вскричал шаман и, точно копье, метнул свой магический жезл в Чапу. Острие жезла вонзилось в землю прямо у ног воина, но тот не дрогнул и даже не двинулся с места.

– Убивайте смрадных пестрых бизонов, воины дакота! Всякого, кто станет пить белое волшебное молоко вачичун и пасти их пестрых бизонов, ждет смерть! Дух дикого бизона явится и убьет его!

Многие, по примеру того юнца, обратились в бегство. Как и он, многие бросились назад, пробежав немалое расстояние, чтобы укрыться от дикого бизона. Но Четансапа и Чапа не двигались с места.

У Хапеды перехватило горло. Одной рукой он сжимал правую руку Часке, другой обхватил тоненькое предплечье Грозового Облака. Он знал только одно: он должен держаться до конца и не дать убить пестрых бизонов. Он, мальчик, должен оказать сопротивление могущественному шаману и старейшине. Он должен поступить так, как поступил бы на его месте Токей Ито. Три зимы тому назад, когда Токей Ито вернулся в свое племя, против Хавандшиты выступил Татанка-Йотанка, шаман, превосходивший его волшебной силой. Но теперь Татанка-Йотанка был так же далеко, как и Токей Ито, и никто не мог помочь Медвежьим Братьям в этот час. Хапеда и Часке должны были сами сохранять мужество. Вот и Уинона не боялась. Она взяла Грозовое Облако за другую руку и стояла, не шевелясь.

Над пылающим черепом взметнулись языки зеленого и красного пламени, с шипением вознеслись они к небу, и вниз, разбрасывая искры, обрушился сноп огня, словно дикий бизон жаждал утопить людей и луга в море своего бушующего пламени.

Хапеда услышал у себя за спиной громкие крики, испуганные и предостерегающие: «Забейте пестрых бизонов, иначе беды не избежать!» Он осознал, что нужно сделать что-то, чтобы разрушить чары, а не то замысел Токей Ито обречен. Может быть, он не решился бы сделать то, что задумал, если бы рядом с ним не было Уиноны. Но сестре Токей Ито он всецело доверял. Да и медвежонок вселял в него мужество. Ситопанаки привела его и подняла ввысь, словно ограждая им, как амулетом, своих соплеменников от огненных брызг. Теперь Хапеда почувствовал, как медвежонок прижимается к его коленям; он не проявлял страха, только ворчал и скалил зубы.

– Умри, как повелевают духи! – воскликнул шаман, вырвав свой магический жезл с каменным острием, все еще торчавший из земли, и воздел его под огненным дождем, угрожая обрушить на Уинону.

– Это неправда! – громко вскричал Хапеда. – Это неправда! Ты и твои духи нас обманываете!

С небес снова полился огненный дождь, и Хапеда закрыл глаза, но не отступил. Когда он медленно поднял веки и опять огляделся, оказалось, что его объемлет черная ночь, над головой его раскинулось звездное небо, а под ногами – широкие луга. И только. Полыхающий зеленым пламенем череп, огненный дождь и пляшущий шаман исчезли.