Токей Ито

Четансапа поднес к губам сигнальную дудку и стал созывать всю деревню. Все поспешили на его зов и столпились вокруг потухшего костра. Мальчики и Уинона тоже присоединились к собравшимся.

– Все вы видели огненный дождь, – громко объявил Четансапа. – Тайной, как вызывать такой дождь, владеют вачичун. Адамс тоже ее знает. А Хавандшита получил этот огонь в резервации от Красного Лиса и теперь хотел с его помощью обмануть нас.

Хавандшита хранил молчание. Он испытывал отвращение к самому себе и боялся, что конец его долгой жизни будет жалким и постыдным. Молчали и мужчины, женщины и дети, молчали, ужасаясь предательству того, кому всегда верили.

– Соберите для меня хворост, – попросил Хавандшита.

Мужчины и женщины повиновались и воздвигли новый большой костер. Не проронив более ни слова, Хавандшита взошел на него, скрыл лицо бизоньей шкурой и принялся ждать, когда его объемлют дым и пламя, языки которого, змеясь, стали его окружать. Никто не пропел по нему погребальный плач, и сам он не сложил по себе последней песни. Он сам осудил себя на смерть. Все безмолвно ждали, пока не погаснет пламя. Старый шаман обратился в пепел.

Когда рассвело и небо и землю снова озарило своим ярким, золотистым светом солнце, все принялись за работу. Одного Четансапу не было видно.

– Он отправился на поиски Шеф-де-Лу, – объяснил Томас Медвежьим Братьям. – Он ушел далеко в лес.

Хапеда и Часке повесили головы. На них с новой силой обрушилось чувство неизвестности и печаль, ведь они не знали, какая судьба постигла Токей Ито, и точно знали, какая вина лежит на делаваре.

Около полудня вернулся Четансапа. Он призвал к себе обоих сыновей.

– Идите в лес, все прямо да прямо, – велел он мальчикам. – Там вы найдете Шунктокетшу, нашего брата-делавара. Он сам нанес себе глубокие раны, чтобы искупить свою вину. Я поведал ему, что Хавандшита обманул нас и что этот шаман, творивший ложные чудеса, совершил самосожжение. Я уговорил делавара принимать пищу, пока мы не узнаем наверняка, победил Токей Ито или погиб. Сходите, отнесите ему воды и остаток нашего пеммикана. Если Токей Ито вернется к нам и простит ему его вину, Шунктокетша согласен остаться в живых, а иначе полон решимости умереть.

Заклятые враги

В ту ночь, когда бежавшие из резервации дакота переправились через Миссури, Токей Ито остался на южном берегу реки. Встретить врага он решил в месте, издалека видном отовсюду: оно располагалось над бухтой, где так долго стояли лагерем женщины и дети, на вершине в начале череды холмов, которая на юго-западе выходила в прерию. Там его могли видеть враги, но и он тоже мог наблюдать оттуда за врагами, находящимися в открытой местности, и подмечать любые их перемещения. Наверху избранного им холма, на самой макушке, обозначилась плоская впадина, словно какой-то великан большим пальцем продавил ему череп. Эта впадина была глинистая, влажная, и трава в ней не росла. Вождь очень хорошо знал эту яму. До переправы он приказал углубить ее еще. Края ее заросли цветами и густыми травами; с запада ее защищал древесный ствол, на котором осталось немного листвы: воины Медвежьего племени принесли его сюда с берега реки и положили здесь в качестве укрытия.

Луна взошла незадолго до полуночи, и сейчас ее диск стоял на небе, достигнув трех четвертей. Между светом и тенью пролегла отчетливая граница. Весь западный склон цепи холмов и спускающиеся к северу береговые откосы речной долины и бухты окутывала глубокая тьма. Наоборот, на другой стороне большой долины на удаляющихся индейских беглецов падал мягкий свет луны. Токей Ито мог наблюдать за каждым их движением, пока они совсем не скрылись из глаз.

Вождь отвязал свою трубку, набил и зажег. По его подсчетам, до поединка у него еще оставалось достаточно времени, чтобы покурить. Если следовать исчислению времени, принятому у бледнолицых, относивших начало любого дня к середине ночи, то как раз начинался шестой день, когда он условился сразиться с Фредом Кларком. Его противник, услышав слова Токей Ито, видимо, подумал, что тот следует исчислению времени, бытующему у индейцев прерии, для которых день начинается с рассветом; но эту ошибку можно было оставить на его совести. Ему не стоило сетовать, что дакота, уговариваясь с вачичун, и считал как вачичун. С первого часа дня Токей Ито остался у холма один. Он сдержал слово.