Токей Ито

Дакота хотелось, чтобы пустой день вынужденного безделья побыстрее кончился. Снова и снова во время этих невыносимо тянущихся часов его взгляд привлекал след индейского поезда, виднеющийся на юге. Там, где-то вдалеке, по-прежнему тек по песчаной, поросшей травой земле Конский ручей. На Белой реке его братья и сестры из племени дакота, безмолвные и измученные, томились под властью вачичун. Лишь горстка его соплеменников смогла вырваться из плена, чтобы начать новую жизнь. Вождь прикоснулся к седым волосам своего отца, которые спрятал у себя в поясе. Он должен был во что бы то ни стало спасти от вачичун этот скальп, он жаждал этого всем сердцем. Если Медвежье племя не замешкалось в пути, то, может быть, к этому времени уже пересекло границу.

Солнце снова стало клониться к западу, опустилось за горизонт, и над землей воцарилась тьма. Маленькие холмы и впадины, большую долину с ее поблескивающими водами окутал мрак. Наблюдая особенно внимательно в эти первые безлунные ночные часы за любыми перемещениями врагов, Токей Ито воспринимал свое ближайшее окружение почти бессознательно. Буланый казался ночью настоящим диким мустангом. Он понял, что его хозяин не спит, и не засыпал сам. Время от времени он набирал полный рот травы и разжевывал ее своими крупными зубами. Жеребец делал несколько шагов, а потом снова останавливался возле стреноженной кобылы.

На северном краю впадины по-прежнему лежало тело Красного Лиса.

Токей Ито с детства учили, что дух убитого врага даже за порогом смерти продолжает ненавидеть убийцу. В ночные часы женщинам, озаряемым пламенем костра, полагалось исполнять ритуальную пляску вокруг добытых в бою скальпов, дабы вызвать и умилостивить вражеских духов. Мальчик Харка видел этот танец, когда Медвежье племя принесло в свои вигвамы скальпы пауни. Бледнолицые либо смеялись над таким обычаем, либо приходили от него в ужас. Сын Топа убедился в этом. Он убил многих и видел много убитых; он смотрел на убитого врага не иначе, как на дерево, срубленное топором. Он брал себе скальпы поверженных врагов, – их духов никогда не заклинали, их духи никогда не нарушали его покой. Однако Красный Лис был для Токей Ито не просто одним из множества врагов. Этих двоих связывала долгая смертельная ненависть, и для Харки – Рогатого Камня – Токей Ито Красный Лис стал воплощением бесчеловечной власти вачичун, обманывавших, убивавших и изгонявших дакота с их земель. Индейцу казалось, что злоба Красного Лиса повсюду подстерегает его, туманом затаившись в травах, проплывая на крыльях ночи и тявкая койотом в долине. Власть вачичун все еще не давала Токей Ито воссоединиться с Медвежьим племенем.

Со дна бухты прогремел выстрел. Дакота ощутил сильный удар в голову, в глазах у него зарябило, а потом его объяла тьма. Собрав всю свою волю, он соскользнул немного ниже по склону впадины. Рука его нащупала ружье, и он нажал на курок, не отдавая себе отчета в том, куда стреляет: пусть только противники внизу не догадаются, что он хотя бы на минуту утратил способность сражаться. Иначе он погиб, и его скальп попадет в руки врагов.

Снизу тотчас же прозвучал ответный выстрел, но вторая пуля в него не попала. Раненый схватился за лубяные повязки; он машинально нашел место, где хранил их, и попытался наложить на голову. Рука его немедля окрасилась кровью, однако ему удалось обернуть голову лубом. Потом руки его бессильно упали, и он распростерся на земле. Снизу перестали стрелять. Может быть, они уже ползут по склону наверх? Токей Ито осознавал, что совершил ошибку. Вероятно, его ранили, когда в ярком лунном свете он неосторожно чуть-чуть высунул голову из своей ямы. Гром выстрела подсказал ему, где скрывается враг: в бухте, за верхней ивой. Он уже предполагал, что стрелок там, но на миг отвлекся.

Из бухты снова прогремел выстрел. Руки вождя автоматически, бессознательно, еще раз схватились за ружье. Это движение далось ему легче, и перед глазами у него засиял ровный неяркий свет, хотя очертания предметов в этом блеске еще слегка расплывались. Он нащупал приклад и курок и сумел выстрелить. Грохот над ухом и отдача ружья полностью привели его в чувство, и он снова стал различать мир вокруг. Он также осознал, что выстрелил наугад, потому что снизу долетел взрыв хохота. Вождь собрался с силами. Целясь мимо тела Красного Лиса, он выстрелил в третий раз. Теперь взрыва смеха не последовало.

Неожиданно он ощутил на спине что-то шершавое и влажное. Это Буланый облизывал своего хозяина.

– А, это ты. Отойди, не мешай, – тихо и мягко попенял он своему верному коню. Казалось, мустанг его понимает. Мимо кобылы он снова выбрался из впадины.

Вождь сильнее затянул лубяную повязку на голове. Рана оказалось легкой, пуля только задела его, и самая большая опасность – потерять в первый миг сознание – уже миновала.

Из прерии доносилась песня Унчиды: