Толкование путешествий. Россия и Америка в травелогах и интертекстах

Судьба дочери Троцкого Зинаиды Волковой менее известна, чем судьба ее сводного брата Льва Седова. Упоминая ее, самый информированный биограф Троцкого польско-еврейский социалист Айзек Дойчер утверждал, что Зина страдала от туберкулеза и депрессии; он говорил также, что перед самоубийством Зина лечилась у берлинского психоаналитика. Дойчер располагал не дошедшими до нас и не всегда документированными им самим свидетельствами устной истории; в отношении Зины он либо не верил слишком уж диким свидетельствам, либо решил не упоминать всю эту ужасную мешанину. Каковы были ее проблемы и почему ее состояние ухудшалось вплоть до самоубийства? Кем был ее аналитик? Как получилось, что судьба Зины – самоубийство дочери самого Троцкого, покончившей с собой, как Мерлин Монро, почти что на психоаналитической кушетке, – оказалась забытой и троцкистами, и фрейдистами?

С горькой иронией Дэвид Кроненберг назвал свой фильм о двух мятежных психоаналитиках, русской еврейке Сабине Шпильрейн и швейцарском немце Карле Юнге, «Опасный метод» (2011). Опровергая все истины психоанализа, которые, впрочем, тогда еще не были сформулированы, герой вступает в романтический союз с героиней и этим помогает ей преодолеть тяжкую психическую болезнь[597]. Но здесь меня интересует более ранний фильм британского режиссера Кена МакМаллена «Зина» (1985), в котором терапевтические отношения между Зиной Волковой, дочерью Троцкого, и берлинским психоаналитиком Артуром Кронфельдом заканчиваются суицидом пациентки. Оба фильма показывают психоанализ как процесс Просвещения, подчиненный гендерным и культурным ролям: дело происходит в Европе, где рациональные, здоровые, преуспевающие немецкие мужчины помогают русско-еврейским беженкам исцелиться от их кошмаров, но сами подпадают под их непонятный, неминуемый соблазн[598]. Исторически более достоверный, чем «Опасный метод», фильм «Зина» был предан забвению. Основанный на малоизвестных документах, он и сам служит историческим источником. В отличие от «Опасного метода», который появился на экране после публикации нескольких книг о Сабине Шпильрейн, «Зина» рассказывала практически неизвестную историю. До этого фильма Зинаида глухо упоминалась только в биографии Троцкого, написанной польским троцкистом и британским эмигрантом Айзеком Дойчером, и в воспоминаниях секретарей Троцкого. Консультантом фильма «Зина» была Тамара Дойчер, вдова Айзека и его фактический соавтор, живой носитель троцкистской традиции[599].

Эйтингоны

Заметную роль в развитии и угасании пси-науки в 1930‐е годы играли вездесущие кузены по фамилии Эйтингон. Генерал Леонид Эйтингон, высокопоставленный чиновник НКВД, был организатором многих убийств и похищений людей в Европе, а позже срежиссировал убийство самого Троцкого в Мексике. Потом этот Эйтингон имел отношение к известной лаборатории ядов в Кремле и другим внутренним делам, но пострадал от падения Берии. После многих лет лагерей он вернулся в Москву и работал скромным редактором издательства «Прогресс». Психоаналитик Макс Эйтингон, доверенное лицо Фрейда, был основателем и спонсором Берлинской психоаналитической поликлиники и президентом Международной психоаналитической ассоциации (1927–1933). Кузены были богаты благодаря Мотти Эйтингону, который владел ведущим меховым бизнесом в Соединенных Штатах, вывозившим пушнину из Советской России. В недавней книге на эту тему Мэри-Кей Уилмерс, родственница всех трех Эйтингонов, установила немало фактов об их общем участии в делах НКВД. Тем не менее она воздерживается от суждения об участии Макса Эйтингона в советской террористической деятельности в Европе[600].

Шпионскими историями движет сочетание денег с верой, корысти с подлинным идеологическим интересом. Накануне прихода Гитлера к власти у влиятельного берлинского еврея было достаточно причин для сотрудничества с Советами. В середине 1930‐х из Парижа один за другим исчезали белые генералы. Последним был Николай Скоблин, ранее организовавший похищение нескольких коллег. Следствию досталась только его жена, певица Надежда Плевицкая. Та дала смутные показания на друга семьи и, скорее всего, своего любовника, Эйтингона. Тот на суд не явился: в 1933 году он эмигрировал в Палестину. Об этом деле подробно рассказал Набоков в «Помощнике режиссера»: он с основанием считал Скоблина «тройным шпионом». Плевицкая все же была осуждена за участие в похищении. По словам Троцкого, «миллионы червонцев расходуются ежегодно на то, чтобы обеспечить безнаказанность сталинской мафии во Франции»[601]. Набоков глубже объяснял «вялость» французских спецслужб: русский террор представлялся им «своего рода занятным туземным обычаем, восточным дивом, процессом распада, без которого, пожалуй, лучше бы обойтись, да поди его упреди»[602].