Том 1. Стихотворения, 1908-1917

         У Льва
      Болела голова
   И кости старые ломило.
   «Ох, ничего-то мне не мило,
   И опротивели вы все! –
   Сказал он кумушке Лисе,
   Своей советнице сановной. –
   Казнить вас казнью поголовной,
   Чтоб понимали, значит… м-да!..
Ох, как под ложечкой сдавило… Ох, беда!..
И сердце: то замрет, то больно заколотит…
На что ни погляжу, ото всего воротит.
С чего бы это все?.. Аль помирать пора?..»
«О царь! – Лиса в ответ. – Ты, помнится, вчера
   Поужинать изволил очень плотно».
   «Вчера? Я б и сейчас подзакусил охотно.
Да чем? Тому назад не больше два денька
      В лесу я видел оленька:
Красавец этакий, с ветвистыми рогами.
Что, ежели б его ты привела сюда?
      Вот это – царская еда:
Поесть – и закусить оленьими мозгами!»
         Чрез полчаса
         Неслась Лиса,
   По высочайшему веленью,
   Искать в лесу тропу оленью.
   Нашла и двинулась по ней.
К исходу двух иль трех (не помню точно) дней
Олень разыскан. Вид принявши важно-строгий,
         Лиса к нему:
         «О дивнорогий!
Тебе я в качестве смиренного посла
Известье важности великой принесла,
Веленье нашего священного владыки.
Осиротеть должны мы скоро, горемыки:
Лев – при смерти. И вот пред тем, как жертвой стать,
   Беспомощной, печальной жертвой тленья,
Царь – так милы ему олений ум, и стать,
         И прыть оленья! –
Царь, долго думая, размыслил передать
      Тебе бразды правленья.
   Волк, дескать, лют, медведь – ленив,
   Свинья – глупа, а тигр – хвастлив…
Лишь об одном тебе нет двух различных мнений.
Пресекся львиный род, да здравствует олений!
   Спеши же к дряхлому царю,
Пока уста его злой смертью не сомкнуты.
Пусть вместе с воющим народом я узрю
Его последние счастливые минуты.
О благороднейший, иди к нему скорей!»
      И новый царь зверей,
Принявши льстивые слова Лисы на веру,
   Ввалился в львиную пещеру, –
Но в тот же миг, вконец испуганный и злой,
Последней клятвою проклявши лисьи речи,
Весь окровавленный от доброй львиной встречи,
      Махнул назад стрелой.
«Держи его!.. Лови!.. Да что же я?.. Да где я?.. –
Ревел взбешенный Лез, собою не владея. –
   Вы шутки шутите со мной?..
Лиса! Верни его! Какой ни есть ценой,
   Но притащи его, злодея!»
   Лиса застыла: «Вот так раз!
      Вот так задача!»
   Но делать нечего: приказ!
   Пустилась в лес, едва не плача,
От свежего следа не отрывая глаз.
По следу выбравшись на тихую полянку,
   Лиса настигла беглеца.
«Не подходи! – вскричал Олень. – Убью подлянку!»
   «Ах, все равно я жду конца!
   И без того уж я убита.
   Мне не страшны твои копыта
   И не страшны твои рога.
На, бей! От жизни мне равно не ждать уж толка:
Лев хочет посадить теперь на царство Волка,
Да, Волка, моего презлейшего врага!
Олень, ты – жалкий трус: к кому ты шел с опаской?
К царю, который ждал – с отеческою лаской
   Прижать тебя к своей груди,
Кто, встав на радостях с постели без подмоги,
Встречал тебя: „Мой сын, наследник мой, гряди!“
А ты… Какой позор! Скорей давай бог ноги!
Мне вспомнить совестно! Я от стыда горю!..»
      Размяк Олень совсем:
      «Утешься, друг мой верный!..
   Я совершил поступок скверный!..
Я… я покаюся… Веди меня к царю!..»
Лев ждал дружка: «А ну, теперь задай-ка тягу!»
Схватил и уписал до косточки беднягу.
Покамест Лев глотал кишки да потроха,
   Лиса… мозгами закусила.
Хватился Лев мозгов: «Тьфу, дьявольская сила!
         Да где ж мозги?»
         «Мозги, ха-ха? –
Осклабилась Лиса в приличном отдаленьи. –
Что выдумал искать, ха-ха: мозги оленьи!
Да разве ж могут быть мозги у дурака,
Которому помял однажды Лев бока,
А он, доверившись посулам, самолично
В объятья львиные пожаловал вторично?!»