Том 15 (XVII век)

Прилучи же ся князю града того оному Антагору изыти видети прибывшия корабли, и между многими узре корабль преболши всех и во уряжении изяшнем, обаче черными виды и вещми пристроена, и знак корабля черный. Прииде же к нему и видев корабля того человекъ благонравных и разумных, нача с ними беседовати и веселитися; и вопроси их, кто есть их государь. Они же рекоша: «Есть государь нашъ благородный и благоразумный, но в печалех своих, имиже обдержим есть, седит, немощствуя, во внутренних корабля». Антагор же рече: «Приими от мене кто от вас 2 златых и оповеси, дабы благоволил ко мне изъити». Рече же един от них: «Князю славный, аще нам коему во своем княжестве возможеши вместо отсеченой сотворити ногу за две златицы, то поидем. Уставъ бо государя нашего сицевый есть: аще кто речет ему изъити ис корабля, таковому нога отсещи». И рече князь: «Вам сий устав, а не мне». И иде сам ко Апполону.

Прииде же и рече ему: «Здрав буди, предобрый и славный гостю, и да пременит Богъ вышний печаль твою на радость». И Апполон рече ему: «Здрав буди и ты, честный и добрый человече, а иже вся содержаи, честь твою да умножит». Виде же Анатагор, яко великий и славный мудрый человекъ, но в печали лютой омрачися, и рече ему: «Не положи на мя зла, славный мужю, хощу малыми нечто похвалитися. Аз есмь князь в сея земли; видех же и слышах, яко несть радости, юже не постигнет печаль, и несть печали, иже не приложится на радость. Како ты, добрыя и мудрыя вижю тя природы, в такову печаль вдался еси? Молю тя, повеждь ми, кая ти скорбь и како прилучися?» Апполон же рече ему: «Благодарствую ти, великий и славный княже, на твоем утешении, но веси: кто печалну человеку беды его воспоминает, то преболшее сокрушение сердцу его прилагает и болезнь обновляет. Молю твою державу: иного ми слова о сем не прилагай, иди от мене в мире». Слыша сия Антагор, поклонися ему и изъиде от него, сетуя о нем с великою печалию. И много размышляя о сем, посла по Тарсису, юже искупи на месяцъ себе у блудоначалника. Прииде же, и рече ей: «Есть зде единый человекъ мудрый, якоже вижю, и славный в корабли, но в великой печали, от неяже сам себе погубити хощет. Аз же о тебе уразумех, яко мудра еси воистинну. Молю тя, изведи ми его ис корабля премудростию твоею. Аз же тя у твоего злаго господина на другий месяцъ искуплю тем же образом».

Тогда Тарсиса, поклоншися ему, иде. И вниде в корабль, рече Апполону девическими стыдливыми словесы: «Здрав буди, человече славный и государю добрый, и да будет печаль твоя далече от тебе. Рече бо ся в писании: муж мудрый укрепляет свое сердце, да не внидет пакосник ума — уныние, иже его омрачает и в конечную погибель отсылает. Мудрии бо притчи разполагаютъ и прилоги жития преразумевают». Апполон же пообвеселився вмале, рече ей: «Вижю тя девицу благообразну и премудру в таковых летех и хощу глаголати с тобою, обаче не уразумееши глаголъ моих. Се даю ти сто златых, — возми сия и отъиди от мене». Тарсиса же, усрамясь, взя злато, отъиде.

Узре же ю Антогор, иде противу ея и рече: «Тако ли ты мужа того ис корабля извела?» Она же рече: «Даде ми сие злато и отосла. Аз же устыдевшися и изыдох». Он же рече ей: «Или лутчи злато, а не еже хощу другий месяцъ избавити тя от осквернения?» Она же услыша сия, с великимъ срамом поверже злато на землю, рече: «Не хощу сего, господине мой, но слово твое преболши всего света мне богатства». Рече же ей Антагор: «Аще сотвориши ми человека сего ис корабля, обещаю ти ся с клятвою, яко от злаго твоего началника свобожду тя».