Том 15 (XVII век)

Отвеща брандебурский: «Виделъ негде котелъ, в немъже ядь варя всемъ живущимъ в дому его. И в томъ котле в судне два человека плаваютъ: единъ гребетъ и веслом правитъ, другие же от края веслом крупу, положенную в котле, отгребаютъ, да не пригоритъ в котле положенная крупа. В то же время повару годенъ былъ некия ради потребы топоръ и кликалъ велми гласно другаго повара, дабы ему топоръ ему подалъ шибениемъ на успехъ — самому же не досужно ити по топоръ, понеже растояние не было кругъ котла того[1704]. И поваръ броси ему топоръ, но далнего ради растояния не прекину топор, но в котелъ впаде, его же при мневыняли, егда испразнили[1705]его».

Португалской: «Что есть: стоитъ древо бес корения, а на немъ цвети различны, под древомъ стоитъ корыто, на древе сидитъ птица, воронъ без крылъ. Та птица цветы урываетъ и в корыто бросаетъ, зъ древа цветовъ не убываетъ, корыто не наполняется, воронъ сытъ не бываетъ?»[1706]

Брандебурской: «Днесь совершенней познахъ благоразумие твое и всесовершенной смыслъ, яко всего много и пространно глагол вопрошая мя, а трехълакотнаго жилища не оставихъ, но симъ многую и пространную беседу покрылъ. Поистинне сие от великаго благоразумия глаголеши, понеже, колико жити на земли, а о памяти смертной и о исходе души от тела помышляти надобно всегда. Но, прошу тя заутра[1707] къ себе, снести[1708] пирогъ без муки и воды, ни печенъ, ни варенъ».

И единъ другому поклонися по обычаю честне и разыдошася кождо во своя домы.

Во утрии же брандебурской мудрецъ посла своего слугу к порътугалскому мудрецу, звати его на снедение вышепомянутаго онаго пирога. Сему же бывшу, абие обещася к нему быти. По времени же, от верстникъ своихъ яви двумъ[1709] про оной пирогъ.

Португалской мудрецъ иде с ними ко брандебурскому мудрецу. И прилучившимся брашномъ и питиемъ, почте я. Последи же постави и пирогъ, на негоже и званъ бе, и рече: «Сей пирогъ без муки и воды, ни печенъ, ни варенъ».

Ядущимъ же имъ пирогъ онъ, и показася имъ, яко велми от добрыя муки постныя устроенъ и в кравием[1710] масле жаренъ. И ничтоже ему о томъ глаголя, по времени же отидоша от него.

Во утрий же день португалской мудрецъ иде к королю и рече ему: «Велможный и всечестный королю! Прости мя, яко просихъ тя о ономъ мудреце бранъдебурскомъ, да его каковымъ словомъ во многомъ речении обвинна чиню. И велми доволно глаголал с нимъ в дому моем, и ни единым словомъ вины не могохъ обрести, но во всемъ мудръ бе: делателно[1711] отвещеваше. И ныне какъ твое державство о немъ разсудитъ?»

Король рече: «Всяко дошло время вдати ми дшерь свою за королевича ихъ. Точию[1712] во единомъ — немолвленномъ ответе вопрошу, егда онъ не тако отвеща, яково ты вопрошал. Аще дастъ ответъ по вопросу, то реку ему, дабы королю своему сказалъ, яко бракъ хощет быти, во оно время, чтобы готовилъ сына своего ко браку. Аще же не отповести по вопросу истиннаго вопроса — во всемъ откажу. Вопросы и ответы во всехъ написахъ, х королю пошлю. Твоихъ же вопросов и его ответовъ в дому твоемъ бывших, написах, вдай ми».

Се же и бысть.

Рече паки к нему мудрецъ: «Велможный королю! Вопроси его о пироге, егоже аз со инеми двема ели у него. Он о немъ сказалъ, яко без муки и воды, ни печенъ, ни варенъ, ни жаренъ. Намъ же явися самыя добрыя пшенишныя муки на кравиемъ масле жаренъ».

В утрий же день повеле король предъ собою поставити мудреца брандебурскаго и рече ему: «Не довлеетъ ми[1713] исполнити слово обещанное о дщери, яко тыя во ответехъ немолвленныхъ мудрецу моему ответъ не тако далъ, якоже онъ вопрошалъ, но противно некако и весма непристойно вопросу, точию помывания рукъ тако являшеся».

Брандебурской рече: «Велможный королю, азъ, мню, по своему размышлению отвеща, а его вопърошение и истинне известне вемъ. Молю, аще велиши, деръжавный королю, дати бумаги и чернилъ, то известне вопросы и ответы по его разуму, напишу ти». Еже и бысть.

И виде король, яко ничто же разньствуетъ противо его мудреца. Паки вопроси его король: «Скажи ми, мудрече, каковъ у тебя пирогъ ялъ мой мудрец?»

Отвеща: «Твоя воля, державней королю! За бывшее у него пирование звалъ его к себе в гости точию пирога ясти, каковыя мы делаемъ для поспешения — без муки и воды, ни печенъ, ни варенъ, ни жаренъ».

И рече король: «Странна некая незнаемая влагаеши во ушеса наша! Повеждь ми вскоре и на деле покажи, како таковый пирогъ счинити. Аще тако сотвориши, будеши от меня велми пожалованъ и с честию великою во свою землю отпущенъ будеши. И о чемъ же приезжалъ, правда будетъ!»

И отвеща ему мудрецъ: «Воля твоя буди, державный королю, но прикажи мне к такому строению приставнику[1714] быти, и еже вопрошу у него, все бы было готово». Еже и бысть.

И абие в подобающее время содела пирогъ той. Во время же кушания по обычаю столовому поставиша той пирогъ пред короля. И вопроси приставника о строении пирога: «Егда безъ муки есть, якоже мудрецъ рекъ? Мне мнится, яко от обычныя пшеницы в кравием масле пряженъ!