Том 5. Стихотворения, проза

Уж ворон каркал трижды там на крыше,
Глухой, густой, тысячелетний зов.
И дальний гул редеющих лесов
С паденьем листьев звукоемно тише.

В ветвях – часовни духов, ходы, ниши,

Прорывы, грусть, блужданье голосов.
А в доме громче тиканье часов,
И по углам шуршат в обоях мыши.

Стал мрачным деревенский старый дом.

На всем печать ущерба и потери.
Три месяца в нем не скрипели двери.

Теперь скрипят. И окна под дождем

Со всем живым тоскуют в равной мере,
Как в темных норах зябнущие звери.

Сентябрьские облака

По облакам, уж разлученным с громом,
На восемь лун, до будущей весны,
Прошло отяжеленье белизны,
Завладеванье всем, кругом, объемом.

Нет места больше тучкам невесомым,

Что, возникая, таяли как сны,
Нет более мгновенной крутизны
Внезапных туч с их огневым изломом.

Где молнийный повторный поцелуй

Преображал громаду тучевую
В разъятый водоем журчащих струй.

Бесцветный цвет на небе ткань немую

Прядет, ведет. О, ветер! Расколдуй
Ту крышку гроба! Я с землей тоскую!

Излом

Развил свои сверкающие звенья,
Вне скудных чисел, красок, черт и снов.
Румянец хмельный, пирное забвенье
Излил в качанье вяжущих листков.

Раздвинул меж притихших берегов

Сапфира серебристое теченье.
У сугубил свободу от оков,
Просвет продвинув силой дуновенья.

Медлительно распространяя даль,

Подвигнул к лету черные дружины,
Построил треугольник журавлиный,

Запаутинил светлую печаль, –

Вселенский, расточающий, изломный,
Измен осенних дух многообъемный.

Сохраненный янтарь

Идет к концу сонетное теченье.
Душистый и тягуче-сладкий мед
Размерными продленьями течет,
Янтарное узорчато скрепленье.

Но не до дна дозволю истеченье.

Когда один окончится черед,
И час другой улов свой пусть сберет.
Янтарь царям угоден как куренье.

Замкнитесь, пчелы, в улей. Час зимы.

Зима во сне – как краткая неделя.
Опять дохнет цветами вздох апреля.

Я вам открою дверцу из тюрьмы.

Шесть полных лун дремоты после хмеля, –
И, знайте, попируем снова мы.

Соучастницы

Пошелестев, заснули до весны,
Хрусталики сложив прозрачных крылий,
Мохнатея сбирательницы пылей
С тех чашечек, где золотые сны.

Умолк тысячекрылый гуд струны.

Средь воска и медвяных изобилий
Спят сонмы. А по храмам – лику лилий –
Горенья тысяч свеч посвящены.

Под звон кадил и тихие напевы,

В луче косом качая синий дым,
Идет обедня ходом золотым.

Озарена икона Чистой Девы.

И бледный рой застывших инокинь,
Как лунный сад, расцветный сон пустынь.

Шалая