Том 5. Стихотворения, проза

La Vida es Sueno. Жизнь есть сон.
Нет истины иной такой объемной.
От грезы к грезе в сказке полутемной.
Он понял мир, глубокий Кальдерон.

Когда любил, он жарко был влюблен.

В стране, где пламень жизни не заемный,
Он весь был жгучий, солнечный и громный.
Он полюбил пред смертью долгий звон.

Царевич Сэхисмундо. Рассужденье

Земли и Неба, Сына и Отца.
И свет и тень господнего лица.

Да, жизнь есть сон. И сон – все сновиденья.

Но тот достоин высшего венца,
Кто и во сне не хочет заблужденья.

Эдгар По

В его глазах фиалкового цвета
Дремал в земном небесно-зоркий дух.
И так его был чуток острый слух,
Что слышал он передвиженья света.

Чу. Ночь идет. Мы только видим это.

Он – слышал. И шуршанья норн-старух.
И вздох цветка, что на луне потух.
Он ведал все, он – меж людей комета.

И вдруг безвестный полюбил того,

В ком знанье лада было в хаос влито,
Кто возводил земное в божество.

На смертный холм того, чья боль забыта,

Он положил, любя и чтя его,
Как верный знак, кусок метеорита.

Шелли

Из облачка, из воздуха, из грезы,
Из лепестков, лучей и волн морских
Он мог соткать такой дремотный стих,
Что до сих пор там дышит дух мимозы.

И в жизненные был он вброшен грозы,

Но этот вихрь промчался и затих.
А крылья духов, – да, он свеял их
В стихи с огнем столепестковой розы.

Но чаще он не алый – голубой,

Опаловый, зеленый, густо-синий, –
Пастух цветов, с изогнутой трубой.

Красивый дух, он шел – земной пустыней,

Но – к морю, зная сон, который дан
Вступившим в безграничный Океан.

Великий обреченный

Он чувствовал симфониями света,
Он слиться звал в один плавучий храм –
Прикосновенья, звуки, фимиам
И шествия, где танцы как примета, –

Всю солнечность, пожар цветов и лета,

Всё лунное гадание по звёздам,
И громы тут, и малый лепет там,
Дразненья музыкального расцвета.

Проснуться в Небо, грезя на Земле,

Рассыпав вихри искр в пронзённой мгле,
В горенье жертвы был он неослабен.

И так он вился в пламенном жерле,

Что в Смерть проснулся, с блеском на челе,
Безумный эльф, зазыв, звенящий Скрябин.

Эльф

Сперва играли лунным светом феи.
Мужской диез и женское – бемоль –
Изображали поцелуй и боль.
Журчали справа малые затеи.

Прорвались слева звуки-чародеи.

Запела Воля вскликом слитных воль.
И светлый Эльф, созвучностей король,
Ваял из звуков тонкие камеи.

Завихрил лики в токе звуковом.

Они светились золотом и сталью,
Сменяли радость крайнею печалью.

И шли толпы. И был певучим гром.

И человеку бог был двойником.
Так Скрябина я видел за роялью.

Лермонтов

1