Том 6

В моей душе запечатлелся вид
Прекрасной Леонарды — излучала
Блеск ослепительнее пирамид.
Ее лучи, как день, берут начало
В ночи, и сумрак глаз ее жесток.
Свет солнечный она нам расточала.
Ее очам я отдал жизнь в залог.
И сколько дней провел в ужасном горе,
И сколько я ночей уснуть не мог,
И сколько раз меня встречали зори,
Когда стоял я под ее окном
С надеждою — прочесть ответ во взоре!
Настал невыносимый день потом.
Лишь после стольких разочарований
Я начал в ослеплении своем
Жестокую подозревать в обмане.
Ее избранник не был схож со мной.
Увы! Кто женщины непостоянней!
Я откровенно говорю с тобой.
Быть может, горе и тебе знакомо,
Со мною многие равны судьбой.
Не подходил я к роковому дому,
И в одиночестве я изнемог,
Отчаянью предался я большому.
Есть маленький на Эбро островок
У Сарагосы, где склонились ивы
Над водами. Их зыблет ветерок,
И берега так зелены извивы!
В канун святого дня пришли туда
Король наш и наследник (несчастливый!
О скорой смерти думал ли тогда?).
И дамы шли с инфантою прекрасной
Там, где у рощицы блестит вода,
И следовал повсюду трепет страстный
За донной Анною де Альбион,
Чьей красотой неизреченно ясной
Гул ревности самим ветвям внушен;
А донна Мадалена де Марсилла
Прелестнее всех знаменитых жен;
И Анна де Ихар, что поразила
Собою мир, и всех чудесней стран
Стал берег райский, где она царила.
Нас ослепила там Инес Сердан.
Франциска де Болèа и Жуана
Ресенди. К сожаленью, мне не дан
Тот дар художника, что без изъяна
Тебе бы их красу изобразил.
В тот вечер так страдал я от обмана!
Я за своей красавицей следил.
Дон Педро с ней был, но смотрел я строго,
Во мраке я от них не отходил.
Когда она замешкалась немного,
Переправляясь через ручеек,
Я тут же кинулся ей на подмогу.
Дон Педро не успел, а я помог —
Так рад отвергнутый помочь проворно
Красавице, чей приговор жесток.
Дон Педро рассердился непритворно,
Меня спросил он: «Почему вы здесь?»
Ответил я на тот вопрос позорный:
«Дон Педро! Ваша беспричинна спесь.
Ошиблись вы: напрасно вы зовете
Ее своей». Побагровел он весь
И, сам не свой, мне закричал: «Вы лжете!»
Но спор наш громкий прервала она.
О главной я сказал уже заботе —
О том, что мне дуэль запрещена
Была по воле самого владыки.
Начаться сразу бы она должна,
И жаждой мести полон был я, дикий;
Нетерпеливый, я бы застрелил
Врага на месте. Гнев растет великий.
Во Францию меня мой гонит пыл,
Когда не нахожу я правды ближе.
Но как ни бился, все ж не получил
Я разрешенья на дуэль в Париже.
Прошу о том же у твоих я ног.
Теперь другого выхода не вижу,
Чтоб жажду мести утолить я мог.

Роберто