Том 7. Изборник. Рукописные книги

В альбом («Девушка в тёмном платье…»)

Девушка в тёмном платье
Пришла ко мне, и я думаю:
Какое на неё заклятье
Положила жизнь угрюмая?

Закрыл глаза, и мне кажется:

Она хорошо размерена,
Злое к ней не привяжется,
Её заклятье – уверенность.

В альбом («Камни плясали под песни Орфея…»)

Камни плясали под песни Орфея,
Но для чего же такой хоровод!
Каменной вьюги любить не умея,
Сердце иных плясунов призовёт.

Близко приникнул к холодной и белой

Плоскости остро-внимательный взор,
И расцветает под кистью умелой
Вьюгою красочных плясок фарфор.

В красках и формах содеяны чары

Этой упорной работой очей,
И улыбаются мудрые лары
Тайне заклятий и силе огней.

А чародейка заплакать готова:

Тайну заклятий скрывает узор,
И сотворившей отгадного слова
Выдать не хочет коварный фарфор.

«Слышу песни плясовой…»

Слышу песни плясовой
Разудалый свист и вой.

Пьяный пляшет трепака,

И поёт у кабака:

«Тёмен был тяжёлый путь,

Негде было отдохнуть.

Злоба чёрта стерегла

Из-за каждого угла.

Только всё ж я хохотал,

В гулкий бубен грохотал,

Не боялся никого,

Не стыдился ничего.

Если очень труден путь,

Можешь в яме отдохнуть.

Можешь, только пожелай,

И в аду воздвигнуть рай». –

«Чьи, старик, поёшь слова?» –

«Эх, с мозгами голова!

Был когда-то я поэт,

А теперь поэта нет.

Пьяный, рваный, весь я тут.

Скоро в яму сволокут

И зароют кое-как.

Дай полтинник на кабак!»

«Грумант покрыт стеклянной шапкой…»

Грумант покрыт стеклянной шапкой.
Под этой шапкой так тепло,
Что у девицы, очень зябкой,
Давно смущение прошло.

Что ей громады ледяные

И внешний ветер и мороз!
Ведь стёкла отразят сплошные
Разгул неистовых угроз.

Искусственное здесь сияет

Светило, грея дивный сад,
И роза здесь благоухает,
И зреет сочный виноград.

Где мирт вознёсся горделиво

На берегу прозрачных вод,
Нагие девы нестыдливо
Ведут весёлый хоровод.

Грохочут бубны и тимпаны

В руках у отроков нагих.
Но вот вином полны стаканы,
И шум веселия затих.

Настало время пожеланий.

Чего ж, однако, им желать,
Когда и льдины в океане
Уж начали истаевать!

Межатомное разложенье

Постигло только грамм один,
И началось передвиженье
И таянье последних льдин.

«Идёшь, как будто бы летишь…»

Идёшь, как будто бы летишь,
Как будто бы крылаты ноги,
Которыми ты золотишь
Взвеваемую пыль дороги.

Спешишь в просторах голубых,

Упруго попирая землю.
Я звукам быстрых ног твоих,
Невольно улыбаясь, внемлю.

Мелькнула, – вот уж вдалеке

Короткой юбки вьются складки.
Остались кой-где на песке
Ног загорелых отпечатки.

«Ни презирать, ни ненавидеть…»