Том 7 (Вторая половина XV века, литература эпохи исторических размышлений)

Въ лето 6980. <...> О создании церкви на Москве соборныя святыа Богородица.[893] Тое же весны помысли Филиппъ митрополит церьковь соборную въздвигнути святую Богородицу въ граде Москве, понеже та бе обетшала, юже Петръ митрополит и чюдотворець своима руками заложилъ[894] каменую, идеже тело его лежаше, якоже въ житии его написано Кипреаном митрополитом. И блюдшися падениа, уже деревии толстыми комары подпираху. Минувши же по составлении еа летъ сто и пятьдесятъ. Сице помысливъ и сътворивъ, призва мастеры Ивашка Кривцова да Мышкина[895] и нача имъ глаголати, аще имутся делати, хотяше бо велику и высоку церковь сътворити, подобну Владимерской святей Богородицы.[896] Мастери же изымашася ему таковую церковь въздвигнути. Сътвори же митрополитъ тягину велику: съ всехъ поповъ и манастырей збирати сребро на церковное създание силно. Яко же събра много сребра, тогда бояре и гости своею волею части своя имениа вдаша митрополиту на церковное создание. Яко же събра много сребра, нача разрушати церков и делатель множество сведе, и въскоре до земли разрушиша. Мощи же святаго святителя Петра не ископаша, но создание стены первыя оставиша надъ ним. Церковь же обложивъ кругъ тое церкви боле тое, а Володимерскиа шире и доле полуторою саженью, рвы копаша и колие биша по обычаю своему. Но не разумеша силы въ томъ деле: известь житко разтворяху съ пескомъ, ино не клеевито. А внутрь: того же малого камения сбираху, да внутрь стены сыплюще, да известию поливаху, якоже раствором тестянымъ,[897] потому же некрепко дело, якоже тягиня того камения погнететь вместо, и правило стены извихляется.

<...> Тогда же, того лета, изведоша делатели церкви святыя Богородица до порога[898] и гробницы на техъ же сторонахъ епископомъ доспеша, Киприана да Фотеа митрополитовъ на правой стороне в рядъ, а Фегнаста митрополита в приделе въ Петре святомъ, у Петра у митрополита об одну стену.[899] На другое лето[900] мало мосту изведоша и гробницы митрополитомъ заложиша. Тогда Иону цела суща обретоша, маа 29, Фотея же цела суща не всего, едины ноги толико въ теле, а Киприяна всего истлевша, едины мощи. Иона же исцели отрока шти летъ попова сына Петрова Ивановского под Колоколы,[901] хрома суща. Множество же людий Ионину телу прикладывающе, сребра наметаша якоже въ газофулакию,[902] митрополит же все то отнялъ у попов на создание церковное. Тогда же Иона и Селивана исцели Рязанца, внутри болячку имуща. Петра же великаго нощию ископаша. И обретоша мощи его, и людемъ не явиша, но ларецъ поставиша возле Ионинъ гробъ, идеже ныне Филипъ митрополитъ лежитъ, и лобзаша его вси приходящии. Не вем же, мощи его беша тут, или ни. Дивихся вельми только, будет вправду тутъ, яко такова чюдотворца ту положиша безчестно,[903] не изнесоша в ыной храмъ. Делатели бо, делающе, поверхъ его ходять, а что ни есть отесковъ каменных, тъи все на гробъ тъй падаше. И Иону митрополита боле брежаху. Но инии глаголаху, яко въ полате митрополитъ Петра чюдотворца мощи положи, но народа ради яви, яко ту, подле Ионинъ гробъ въ ларце лежит, кое бы в полату не ходили. Не мало же делатели изведоша церкви тоя и столпов, донеле же олтаря надделали и место чюдотворцу тако же близъ жертвеника сотвориша.

Тогда князь великый хотяше и митрополит сотворити оприченой день и принести на то место, где ему быти, и праздникъ ему доспети, и въпрокъ такый день той праздновати. Но княгиня великая Мариа, мати князя великаго Ивана Васильевича, захотела в Ростовъ ехати. И здумаша, и принесоша мощи его июля 1 день, и празникъ великъ учиниша, и канонъ повелеша принесении мощем учинити, и слово доспети о церковномъ замышлении, и обретении чюдотворцовъ, и обретении Ионине Пахомью Сербину,[904] мниху Сергиева манастыря, иже и сотвори два канона. А въ Слове томъ написа, яко въ теле обрели чюдотворца и невериа ради людскаго, занеже кой толкъ не въ теле лежить, тотъ у нихъ и не святъ, а того не помянутъ, яко кости наги истачают исцелениа. И повеле князь великы по всей земли праздновати принесении мощемъ чюдотворца месяца июля 1 день. Въ той же церкви идеже олтарь ту, доколе свершатъ церковь, повелеша древяную поставити, и свящаша еа во имя тоя же церкви Успение святыа Богородица, и приградиша къ ней и гроб Петра чюдотворца.

Того же лета посылаше князь великий Фрязина в Римъ къ папе свататися, занеже сказалъ ему царевну греческаго царя Аморейскаго, именемъ Зинаиду, а папе по племяни. И родителемъ ея умершимъ, и папа взя ея къ себе и хотяше еа выдати.[905] И посла пана Юргу с нимъ въ провадатехъ, что знаеть тот путь: итти на Новъгородъ, и оттуду на немцы, и на Венецыю город, и оттуду к Риму, занеже близокъ путь къ Риму туды. Онъ же прииде въ Венецею, и сказася болший бояринъ у великого князя,[906] и бы въ Риме, и тамо съ папою зговорилъ. И папа въсхоте дати еа на Русь, а сама деи, рекши, християньства ради за великого князя похотела. Глаголють же, рекше, король присылался, хотя еа за сына взяти, она же не восхотела латыньства ради.[907]