Читаем Топологии Миров Крапивина полностью

Сборник «Победители». Не стоит орать сразу: «Да это же «Каравелла», и всё тут!»… Тем более, что «Звёзды под дождём» и «Лерка» никаким боком не относятся к «Каравелле» (Если, разумеется, не считать звучащих в «Лерке» Каравелловских песен). И, если посмотреть подробнее, то по духу своему «Гвозди» ближе к «Тени Каравеллы» и «Сказкам Севки Глущенко», «Звёзды под дождём» — к «Оранжевому портрету с крапинками», «Лерка» — тут вообще трудно с чем-то сравнить, что-то неуловимое, роднящее с десятком иных книг Владислава Петровича — и вместе с тем ничего конкретного… Пожалуй, ближе всего к «Лерке» будет «Оруженосец Кашка»…

Цикл «Флаг отхода» — полностью врос в Шестую Бастионную, как я уже показал выше.

Далее, начиная с «Белого щенка…» и ниже — увы, не могу обсуждать и расписывать связи, поскольку большую часть перечисленных там рассказов и повестей мне так и не удалось ни найти, ни прочитать. Исключения составляют только сценарии, но в них я привёл соответствия ещё в самом списке…

Есть, конечно же, надежда, что читатели этой статьи помогут мне найти недостающее, или я смогу сам отследить все имеющиеся здесь связи. Пока же — хочу только обратиться к тем, кто начал составлять подробнейшие списки героев, географических мест и названий кораблей, планет и т. д. в книгах Владислава Петровича: как вы, наверное, уже убедились, это не «тупое эстетство» и не «создание бесполезной информации», а создание новой Грани в Топологиях, нового Топологического Пространства, если угодно. Ведь и Безлюдные Пространства возникают не сразу: сперва накапливаются определённые факторы, свойства, затем их количество превышает критическую массу — и уже скачком переходит в качество — в новое состояние материи, в новую форму существования мира!

И сперва удивляешься общей стройной картине, а затем уже её бытовые мелочи начинают подсказывать тебе кое-что из не сказанного прямо в книгах.

Так что не упускайте в этих списках даже случайных имён, мелькнувших всего один раз в воспоминаниях кого из героев: потом и это имя окажется не случайным…

Надумаете ВСЕРЬЁЗ составлять эти списки — буду рад их прочитать и в «Той Стороне…», и в личном письме… Ведь и я не идеал, может, и я что пропустил в своих исследованиях…

<p>Глава 3</p><p>Строение Великого Кристалла</p>

Система Параллельных миров, Отражения (Тени) между Амбером и Хаосом, Чёрные Зеркала Пространств, Великий Кристалл… Названий у данной пространственной структуры множество, но если подойти к описаниям данного объекта с научной точки зрения, то вычленяются в различных описаниях общие элементы, зачастую дополняющие друг друга. И, разумеется, возникает желание всё это систематизировать и уточнить с точки зрения математики.

Тем же, кто ждёт здесь только цитирования и растулмачивания фрагментов из книг Крапивина, советуем пропустить эту главу и сразу же перейти к следующей. Потому что здесь будет очень много дополнительных теорий и математических построений.

Кристалл… Для тех, кто хочет узнать «Почему эта штука работает» и почему она работает именно так, а не иначе — мы и попытаемся кое-что разъяснить в этой главе.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Конец институций культуры двадцатых годов в Ленинграде
Конец институций культуры двадцатых годов в Ленинграде

Сборник исследований, подготовленных на архивных материалах, посвящен описанию истории ряда институций культуры Ленинграда и прежде всего ее завершения в эпоху, традиционно именуемую «великим переломом» от нэпа к сталинизму (конец 1920-х — первая половина 1930-х годов). Это Институт истории искусств (Зубовский), кооперативное издательство «Время», секция переводчиков при Ленинградском отделении Союза писателей, а также журнал «Литературная учеба». Эволюция и конец институций культуры представлены как судьбы отдельных лиц, поколений, социальных групп, как эволюция их речи. Исследовательская оптика, объединяющая представленные в сборнике статьи, настроена на микромасштаб, интерес к фигурам второго и третьего плана, к риторике и прагматике архивных документов, в том числе официальных, к подробной, вплоть до подневной, реконструкции событий.

Валерий Юрьевич Вьюгин , Ксения Андреевна Кумпан , Мария Эммануиловна Маликова , Татьяна Алексеевна Кукушкина

Литературоведение
От Шекспира до Агаты Кристи. Как читать и понимать классику
От Шекспира до Агаты Кристи. Как читать и понимать классику

Как чума повлияла на мировую литературу? Почему «Изгнание из рая» стало одним из основополагающих сюжетов в культуре возрождения? «Я знаю всё, но только не себя»,□– что означает эта фраза великого поэта-вора Франсуа Вийона? Почему «Дон Кихот» – это не просто пародия на рыцарский роман? Ответы на эти и другие вопросы вы узнаете в новой книге профессора Евгения Жаринова, посвященной истории литературы от самого расцвета эпохи Возрождения до середины XX века. Книга адресована филологам и студентам гуманитарных вузов, а также всем, кто интересуется литературой.Евгений Викторович Жаринов – доктор филологических наук, профессор кафедры литературы Московского государственного лингвистического университета, профессор Гуманитарного института телевидения и радиовещания им. М.А. Литовчина, ведущий передачи «Лабиринты» на радиостанции «Орфей», лауреат двух премий «Золотой микрофон».

Евгений Викторович Жаринов

Литературоведение
Михаил Кузмин
Михаил Кузмин

Михаил Алексеевич Кузмин (1872–1936) — поэт Серебряного века, прозаик, переводчик, композитор. До сих пор о его жизни и творчестве существует множество легенд, и самая главная из них — мнение о нем как приверженце «прекрасной ясности», проповеднике «привольной легкости бездумного житья», авторе фривольных стилизованных стихов и повестей. Но при внимательном прочтении эта легкость оборачивается глубоким трагизмом, мучительные переживания завершаются фарсом, низкий и даже «грязный» быт определяет судьбу — и понять, как это происходит, необыкновенно трудно. Как практически все русские интеллигенты, Кузмин приветствовал революцию, но в дальнейшем нежелание и неумение приспосабливаться привело его почти к полной изоляции в литературной жизни конца двадцатых и всех тридцатых годов XX века, но он не допускал даже мысли об эмиграции. О жизни, творчестве, трагической судьбе поэта рассказывают авторы, с научной скрупулезностью исследуя его творческое наследие, значительность которого бесспорна, и с большим человеческим тактом повествуя о частной жизни сложного, противоречивого человека.знак информационной продукции 16+

Джон Э. Малмстад , Николай Алексеевич Богомолов

Биографии и Мемуары / Литературоведение / Документальное