Читаем Топологии Миров Крапивина полностью

Для начала — введём в описание некоторые упрощения. Итак. В современной физике принято считать, что мы с вами живём в 12-мерном мире, где три измерения — привычные нам: длина, ширина и высота; ещё три измерения — Время (в отличие от преподаваемой в школах теории четырёхмерного пространства: длина, ширина, высота и время существования — в современной теории Время тоже считается трёхмерным, имеющим свои длину, ширину и высоту, иначе никак не удаётся объяснить развитие многих событий по спирали. Подумайте сами: если Время одномерно — то всё в мире может развиваться вперёд и только вперёд, и никакое событие повториться уже не может. Чтобы создать повтор, необходимо как минимум два измерения, тогда создаётся плоскость, а на ней возникает Время-кольцо. Но в таком случае, двигаясь по этому кольцу, все события будут с определёнными интервалами повторяться вновь и вновь без малейших изменений! /вот вам и мечта Тех, Кто Велят…/ Чтобы позволить событиям развиваться, необходимо превратить кольцо в спираль, тогда события будут повторяться, но каждый раз — на новом витке развития, видоизменяясь. А спираль — это растягивание кольца из двухмерной фигуры в трёхмерность. Вот отсюда-то и три измерения Времени. Далее я уточню эти понятия в привязке к Кристаллу.), а ещё шесть измерений — Причинно-следственные. Последние я разъяснять подробно не буду, скажу лишь, что если внести самые небольшие (ок. 12–17 мм в проекции на первые три Измерения) изменения в них, то лампа может включиться прежде, чем вы щёлкнете выключателем, а ещё не родившийся потомок может сесть за стол и поболтать с давно умершим предком, а вы всё это заснимете на фото — кино — видеоплёнку, в зависимости от того, чем вы располагаете. Вы сможете брать ещё не созданные вещи или изменять ход истории в прошлом — и всё это без всяких там «машин времени» или «хроноскопов»…

В нашей упрощённой модели эти 12 измерений мы низведём до двух, превратив объём в двухмерную плоскость. Зачем это делаем? К сожалению, в любом N-мерном пространстве можно наглядно изобразить только (N+1)-мерную фигуру (например, нарисовать трёхмерный куб или шар на плоском двухмерном листе). В случае же двухмерного представления моделей Пространств модель Кристалла сводится к трёхмерной фигуре, которую легко изобразить на плоском листе книги…

Итак, каждое бесконечное 12-мерное пространство мы представляем в модели в виде конечного плоского квадратика.

В таком случае Кристалл будет иметь вид самозамкнутого тороида вращения. Чтобы представить себе это наглядно, приведу такую схему: возьмите круг и проведите к нему касательную. Теперь, используя эту касательную как ось вращения, раскрутите круг. Вы получите «бублик», касающийся сам себя в центре. Или представьте себе резиновый «бублик», который так растолстел от надувания, что его «дырка» в центре практически исчезла и он коснулся своими стенками друг друга. Любой «бублик» — это тороид вращения, а самозамкнутый тороид вращения — это «бублик без дырки», стенки которого, однако, касаются друг друга, но их пересечение есть точка, а не две ничтожно малые окружности (две точки, если угодно, хотя две стремящиеся к нулю окружности — более правдоподобный пример, если рассматривать не с точки зрения геометрии, а физики).

Теперь проведите по этому тороиду «параллели» (аналогия с глобусом), разделяющие его на пояса-кольца (см. рис.1).

Далее — проведите «меридианы», разрезающие наш тороид на дольки (см. рис.2).

Несложно заметить, что если нанести одновременно и параллели, и меридианы, то наш «глобус»-тороид будет разделён на множество квадратиков. Так вот, каждый из этих квадратиков и есть отображённая на модели отдельно взятая бесконечная двенадцатимерная Вселенная.


Перейти на страницу:

Похожие книги

Конец институций культуры двадцатых годов в Ленинграде
Конец институций культуры двадцатых годов в Ленинграде

Сборник исследований, подготовленных на архивных материалах, посвящен описанию истории ряда институций культуры Ленинграда и прежде всего ее завершения в эпоху, традиционно именуемую «великим переломом» от нэпа к сталинизму (конец 1920-х — первая половина 1930-х годов). Это Институт истории искусств (Зубовский), кооперативное издательство «Время», секция переводчиков при Ленинградском отделении Союза писателей, а также журнал «Литературная учеба». Эволюция и конец институций культуры представлены как судьбы отдельных лиц, поколений, социальных групп, как эволюция их речи. Исследовательская оптика, объединяющая представленные в сборнике статьи, настроена на микромасштаб, интерес к фигурам второго и третьего плана, к риторике и прагматике архивных документов, в том числе официальных, к подробной, вплоть до подневной, реконструкции событий.

Валерий Юрьевич Вьюгин , Ксения Андреевна Кумпан , Мария Эммануиловна Маликова , Татьяна Алексеевна Кукушкина

Литературоведение
От Шекспира до Агаты Кристи. Как читать и понимать классику
От Шекспира до Агаты Кристи. Как читать и понимать классику

Как чума повлияла на мировую литературу? Почему «Изгнание из рая» стало одним из основополагающих сюжетов в культуре возрождения? «Я знаю всё, но только не себя»,□– что означает эта фраза великого поэта-вора Франсуа Вийона? Почему «Дон Кихот» – это не просто пародия на рыцарский роман? Ответы на эти и другие вопросы вы узнаете в новой книге профессора Евгения Жаринова, посвященной истории литературы от самого расцвета эпохи Возрождения до середины XX века. Книга адресована филологам и студентам гуманитарных вузов, а также всем, кто интересуется литературой.Евгений Викторович Жаринов – доктор филологических наук, профессор кафедры литературы Московского государственного лингвистического университета, профессор Гуманитарного института телевидения и радиовещания им. М.А. Литовчина, ведущий передачи «Лабиринты» на радиостанции «Орфей», лауреат двух премий «Золотой микрофон».

Евгений Викторович Жаринов

Литературоведение
Кошмар: литература и жизнь
Кошмар: литература и жизнь

Что такое кошмар? Почему кошмары заполонили романы, фильмы, компьютерные игры, а переживание кошмара стало массовой потребностью в современной культуре? Психология, культурология, литературоведение не дают ответов на эти вопросы, поскольку кошмар никогда не рассматривался учеными как предмет, достойный серьезного внимания. Однако для авторов «романа ментальных состояний» кошмар был смыслом творчества. Н. Гоголь и Ч. Метьюрин, Ф. Достоевский и Т. Манн, Г. Лавкрафт и В. Пелевин ставили смелые опыты над своими героями и читателями, чтобы запечатлеть кошмар в своих произведениях. В книге Дины Хапаевой впервые предпринимается попытка прочесть эти тексты как исследования о природе кошмара и восстановить мозаику совпадений, благодаря которым литературный эксперимент превратился в нашу повседневность.

Дина Рафаиловна Хапаева

Культурология / Литературоведение / Образование и наука
Михаил Кузмин
Михаил Кузмин

Михаил Алексеевич Кузмин (1872–1936) — поэт Серебряного века, прозаик, переводчик, композитор. До сих пор о его жизни и творчестве существует множество легенд, и самая главная из них — мнение о нем как приверженце «прекрасной ясности», проповеднике «привольной легкости бездумного житья», авторе фривольных стилизованных стихов и повестей. Но при внимательном прочтении эта легкость оборачивается глубоким трагизмом, мучительные переживания завершаются фарсом, низкий и даже «грязный» быт определяет судьбу — и понять, как это происходит, необыкновенно трудно. Как практически все русские интеллигенты, Кузмин приветствовал революцию, но в дальнейшем нежелание и неумение приспосабливаться привело его почти к полной изоляции в литературной жизни конца двадцатых и всех тридцатых годов XX века, но он не допускал даже мысли об эмиграции. О жизни, творчестве, трагической судьбе поэта рассказывают авторы, с научной скрупулезностью исследуя его творческое наследие, значительность которого бесспорна, и с большим человеческим тактом повествуя о частной жизни сложного, противоречивого человека.знак информационной продукции 16+

Джон Э. Малмстад , Николай Алексеевич Богомолов

Биографии и Мемуары / Литературоведение / Документальное