Тоска по Лондону

Потом увидел юношей, влюбленным до самозабвения. Обычно из этого состояния выходят по достижении житейской зрелости. То ли я не созрел, то ли что еще, но из этого тоже не вышел.

Потом увидел себя заботливым отцом. Но заботливость умелости не означает. А как уметь воспитывать, когда во все суется держава и своим авторитетом заверяет, что это хорошо…

Что потом?

Счета.

И деньги, чтобы оплатить счета.

И опять все сначала.

А любовь? Куда она делась? Чего ради тащу это? Зачем я нужен в одиночестве и без любви?

И в какой-то момент меня это огорошило.

Нить жизни опутала горло. Я разорвал ее, чтобы не умереть от злобы. Не такой смертью желал я умереть.

Так вот же она!

Вот, сказал я себе, вот миг! Ты лучше, чем средний обитатель планеты, приготовлен к мысли, что не будешь жить вечно. И к тому, что нет ничего, происходящего с другими, что не могло бы произойти с тобой. Зато, даже разуму вопреки, веришь, что мир уцелеет, новые люди родятся, и рыбы, и саранча, и белый свет пребудет, прекрасный, как смех ребенка. Я старый сатир, мне давно туда дорога, чего дрожать и упираться? И не такие люди умирали! Заветные встречи ждут меня в конце этого мрачного коридора, за черной дерматиновой обивкой. Они ждут каждого, кто падает лицом вперед. В славном деле, даже в неудачном. Мир пребудет вовеки. И, хоть обухом меня по голове, верю: в нем ничто не пропадает.

Да-да, это хорошо, но чем вооружиться, чем похерить страх, ведь страшновато, а там за дверью — что?

Это мы обсудили. Вооружись яростью. Ты ведь знаешь, какого рода твари здесь, вооружись же яростью, и пусть она вскипает, как волна!..

Таким вошел я в кабинет.

Подпишите о неразглашении, хмуро сказал подполковник. Там ваш родственник намолол ерунды, я к этому отношения не имею и отвечать не хочу. Распишитесь тут, тут и вот тут, и еще здесь, да, и здесь ну это пустяки когда в Штатах дом покупаешь или там машину уж столько приходится подписывать рука отказывает уже и закорючки вместо подписи получаются и вот вам и вот и вот и только-то было дела? и столько мыслей? и стоило это такого беспощадного анализа и прозрения собственной жизни?

Караульный внутренней службы по-прежнему у двери.

Не помог бы мне маникюрный ножик.

Но он был. Спасибо ему.

Глава 16. ДЕНЬ СИНЕЙ ТАРЕЛКИ

«Что такое поэт? Это несчастный, который в сердце своем хранит глубокую муку, но чьи губы устроены так, что стоны и вопли, проходя через них, преобразуются в чарующую музыку. Его судьба подобна судьбе тех незадачливых жертв, которых тиран Фаларис заключал в бронзового быка и поджаривал на медленном огне; их крики не могли достичь тирана так, чтобы пробудить ужас в его сердце; когда они достигали его ушей, то звучали, как сладчайшая музыка. А люди толпятся вокруг поэта и понукают: «Ну же, мы ждем новых твоих песен», и это равнозначно тому, чтобы сказать: «Пусть новые страдания измучат твою душу, но пусть губы твои останутся такими же; ибо вопли только расстроили бы нас, но музыка! музыка восхитительна!»

Серен Кьеркегор. Перевод с английского, датского не знаю.

Если бы я не был врагом эпиграфов, взял бы эту фразу эпиграфом к своей туалетной рукописи.

Кьеркегор остался мне от эмиграции. Через океан перетащил его книги. Стоят на видном месте, рядом с Библией. Кьеркегор на английском, Библия на русском…Читать на хибру не выучился, довольствуюсь переводом, благо боговдохновенный.

Слово «перевод» в русском языке многозначно. Предпочтительное его значение для миллионов людей — перевод денег по почте, или почтовый чек. Таким путем издательства пересылают гонорары своим авторам, а о гонорарах существуют бессмертные строки Царика: «Гонорар не гоноррея, получайте поскорее».

Перевод с иностранных языков дело тоже денежное. Второй Поэт эпохи, когда стихов его не публиковали, книг не издавали, а жить надо было, не умирать же на глазах у эдаких ублюдков на радость им, зарабатывал на жизнь переводами, одарив нас Шиллером, Шекспиром, Бараташвили и не знаю кем еще и одновременно переводя свое время если уж не в собственное творчество, то хотя бы в деньги. Деньги за искусство перевода. Переводили, конечно, и Пушкин, и Лермонтов, но в силу потребности поделиться с соотечественниками поразившими их строчками из Пиндемонти, Гете, Гейне… В наше время потребность в этом деле все еще есть: технический перевод, медицина, клубничка всякая… Мне бы по возвращении за это взяться — горя бы не знал. Жену бы новую завел, мебель румынскую пряного посола… Пряный посол, посол Советского Союза, посол ты на хутор бабоцек ловить…

Эх, о чем я болтаю… Болтаю, шляясь по улицам моего города в прозрачно-пасмурный день… Болтаю о предметах, пусть даже небезопасных для души, но далеких от злобы дня. Дни злобные вновь проступили на моем горизонте. Страшная штука жизнь, и в нее-то я нацелился вернуться из неприкаянного своего беззлобия. Ну, относительного беззлобия, скажем. Абсолютное достижимо лишь на выходе — если повезет…