Тоска по Лондону

Что такое? Отношения наши просты, околичностей между нами нет. Мой статус делает меня идеальным собеседником. Я словно щель в заборе, сквозь меня можно подсматривать картинки диковинной для нее жизни. И мне же выплескивать, без опасения быть преданной, все, что накапливается на душе. Таким образом, я знаю ее биографию от младой невинности до статуса нынешнего эпизодического сожительства с десятком чинов родного торга, прокуратуры, райкома и выше. При таком образе жизни имеют место если не переживания, то осложнения. И я добросовестно участвую в поиске обтекаемых формул для их разрешения.

Но в тот раз что-то было не так. Словно произошла неприятность из ряда вон выходящая, а не то, что кто-то один узнал о ком-то другом или даже о нескольких… не думаю, чтобы это было для них таким уж секретом.

— Послушай, Анна, — сказал я.

Ты, Эвент, да и Вы, проницательный Критик, уже, естественно, поймали автора на том, что в повествовании о влачении дней его нет имен. И теперь, конечно, вопите от восторга. Причина проста: представлена героиня. По крайней мере, так задумано. Поскольку, ввиду особой конъюнктуры, писать приходится и сии заметки и их разбор, спешу обратить внимание заинтересованных лиц на это обстоятельство.

Равным образом не стану дожидаться упрека в неразборчивости своей физиологической. Отдаю себе отчет, что человечество недостаточно еще чистоплотно для жизни единой семьей, но то ли мне это безразлично теперь, то ли пренебрегаю конкретно ради Анны — этого не знаю сам.

— Послушай, Анна, — сказал я, — ты не такие делаешь дела, дитя мое, не в особо крупных масштабах, опасаться тебе нечего. Ежели об этом узнал тот, кто до сих пор делал вид, что не знал, значит, он просто хочет переспать с тобой. Ну и переспи, тебя не убудет. А переживать не дело, это дорого обходится. Здоровье особенно нужно к старости. Накапливается масса дел и обнаруживается, что никто другой их не сделает. У тебя сын, у него со временем будут дети, кто их будет нянчить, как не ты, женщина-товаровед, номенклатурная фигура титской жизни…

— Чому б тоби нэ ожэнытыся зи мною, — тоненьким голоском сказала она. Ее пальцы в бриллиантах были сплетены и стиснуты, узенькие плечи встопорщены, губы растянуты, в глазах страх.

Я оторопел. Отнялся на миг. Что ни говори, Эвент, а эффекты неожиданности — они все-таки самые неожиданные эффекты.

— Чудная идея, — осторожно-шутливым тоном сказал я. — Кого-то еще соблазняет брак со мной. Ты не забыла, что я сумасшедший?

— Какой там сумасшедший… Ты дезертир и диссидент.

— Откуда ты знаешь? — Неуловимо провокационный вопрос. Не Кто тебе сказал с обычным Сама знаю…

— Все говорят.

— А-а… А что, сейчас модно иметь мужей-диссидентов?

Она заплакала.

Господи, ну что же это? Куда, к чему мне эта баба?

БАБА. БИОГРАФИЯ (КРАТКИЙ ОЧЕРК)

Баба родилась лет этак на двадцать пять позже меня в деревеньке на Лемкивщине. Когда она окончила десять классов… вернее, когда отсидела десять положенных в школе лет, мамаша отвезла ее во Львов, к дяде. Дядя был большой человек, механик при гараже обкомовской больницы. Он охотно принял Анну и стал баловаться с ней, едва за матерью затворилась дверь. Анна не возражала. Дядя обещал устроить ее в техникум кооперативной торговли, девственность она утратила задолго до дяди, и вообще не возражала, в принципе. Дядя был вдов и жил вместе со своим женатым сыном. Сын тоже баловался с Анной. Жена подозревала баловство и награждала Анну тычками. Тычков Анна не боялась, зато боялась других вещей: что дядя узнает о сыне и не устроит ее в техникум, что сын узнает об отце и перестанет баловаться с ней, а он-то и был Анне всех роднее, что жена брата закатит скандал, выгонит ее из дому, а дядя потеряет к ней интерес и не устроит ее в техникум. Беременности она не опасалась. Чудодейственные свойства уксуса она узнала еще до наступления половой зрелости и сама заботилась обо всем. В доме постоянно пахло уксусом. Чтобы оправдать этот запах, Анна делала вид, что страшно любит уксус, и добавляла его во всякую еду. В конце концов, она и впрямь полюбила уксус.

Но дело не двигалось, и дядя не устраивал ее в техникум.

Она стирала, убирала, стряпала, подавала к столу и мыла посуду, нянчила ребенка и стояла в очередях. Жена дядиного сына узнала, конечно, тайну уксуса, но и виду не подала: ради этой грязной девчонки муж ее не оставит. Жена только удвоила количество и изощрила качество тычков.

Анна приехала в старовыннэ украинськэ мисто Львив, зная, что в нем есть памятник Мицкевичу, техникум кооперативной торговли и университет. K Мицкевичу претензий у нее не было и пьедестал освобождать в свою пользу она не собиралась. Университет в ее воображении связан почему-то с химией, понятие о которой у нее так смутно, что о непонятном она имеет обыкновение говорить: «Цэ всэ химия.» Оставался кооперативный техникум, но Анна даже не знала, где он находится. Однако, по истечении года узнала и отправилась туда сама.

Остальное достигнуто было единственным известным ей и все еще безотказным путем.