Тоскана, нарисованная вином

– А как твои дела? – спросил я. – Продала свою ферму?

– Смеешься? Я на время махнула рукой на этот проект. Сейчас август, все потенциально начинающие фермеры в отпусках, а все состоявшиеся, которые могли бы увеличить свое хозяйство, – в работах. Хотя на последних я даже не рассчитываю, – сказала она с долей скептицизма.

– Почему?

– Видишь ли, эта фермочка расположена несколько обособленно: на небольшом холме меж двух поселков. Какому фермеру захочется иметь клочок земли, до которого придется ехать? Вот если бы она располагалась по соседству, тогда имело бы смысл присоединить ее к своим землям. Так что я надеюсь только на кого-то, кто внезапно решит стать фермером. Ну, или вложить деньги в производство вина.

– Это виноградная ферма? – спросил я с живым интересом.

– Как невнимательно ты слушал меня в прошлый раз, – с добродушной укоризной покачала она головой.

– Я был голодным. А когда я голоден, я очень рассеянный, – тут же нашелся я, хотя ранее подобной особенности у себя не замечал.

– Ах, понимаю. Да, это виноградная ферма. Как я говорила, вино там производилось исключительно вкусное. Но она небольшая по площади, всего три с половиной гектара.

– Три с половиной гектара..? – задумчиво повторил я. Мне это мало о чем говорило, я мог себе представить площадь, выраженную в метрах, но размеры в гектарах я представлял себе очень смутно.

– Вижу, в гектарах ты не разбираешься… – прокомментировала Сабрина. – Чтобы дать тебе представление: футбольное поле чуть меньше гектара, 0,7, если быть точной.

Я большими глазами уставился на нее. В нашей стране футбол, конечно, популярный вид спорта. Или даже очень популярный. В том числе среди женского населения. Но вряд ли женщины знают размеры футбольного поля.

– И за кого ты болеешь? – спросил я.

– В каком смысле? – теперь уставилась Сабрина на меня большими глазами.

– В смысле футбола.

– А. За Фиорентину, конечно. А ты? Интер или Милан[1]? – задорно подмигнула она.

– Лучше оставим в покое мою футбольную принадлежность и сменим тему, – хмыкнул я.

– Почему это?

– Чтобы не поссориться, – пояснил я саркастично.

– Неужели Ювентус? – округлила она глаза.

– Предпочитаю проигноривать вопрос[2]. Лучше расскажи мне про сегодняшний праздник, я о нем ничего не знаю. Кстати, откуда здесь столько людей? Город кажется таким крошечным, а народу, как в Милане.

Я, конечно, немного утрировал.

– Кажется, Милан портит людям восприятие действительности, – одарила она меня ироничной улыбкой. – Между прочим, в Монтепульчано живут более четырнадцати тысяч человек.

– Да ладно?!

– Именно. А прибавь сюда еще туристов и гостей. Кстати, – взглянула она на часы, – время почти шесть, вот-вот начнется дегустация вина на Piazza Grande. Пойдем?

– Разумеется, – кивнул я. Главное, не увлекаться, ибо я на машине.

– А примерно через полчаса на эту площадь дойдет историческое шествие, которое начинается от Colonna del Marzocco.

Piazza Grande[3] – это очень громко сказано. Вот наша Piazza Duomo с ее громадным готическим собором – это действительно grande, а это так, piazzetta[4]. К тому же не заставляющая даже тихо вздохнуть от восхищения. На нашей пьяцце один Дуомо оставляет с открытым ртом, да шикарные импозантные палаццо по периметру тоже радуют глаз.

Эту же площадь образовывали простенькие массивные здания из Средневековья. Одно из них, Palazzo Comunale, очень напоминало флорентийский Palazzo Vecchio и выглядело скорее как крепость. Сразу возникает догадка, что Монтепульчано в прошлом находился под властью Флоренции, а герб Медичи на старом колодце не оставлял в этом никаких сомнений. Мощный Дуомо выглядел еще проще: кирпичная стена с окнами и дверями. Конечно, это никак не принижало достоинств собора, ибо у нас в Италии у половины прекрасных базилик отсутствует фасад, но как бы то ни было простая кирпичная стена не добавляет красоты облику площади.

Зато здесь царила замечательная атмосфера праздника. Длинные столы, покрытые скатертями, ломились от изобилия бутылок с вином. Каждый винодел красноречиво зазывал продегустировать его продукцию, обещая незабываемый и неповторимый вкус. Не знаю, как со вкусом, но неповторимыми были уже сами виноделы. Один носил заляпанный фартук поверх яркой футболки, другой стоял в клетчатой рубашке с закатанными рукавами и соломенной шляпе, третий оказался щупленьким старичком с длиннющей жиденькой бородкой, спускающейся до самого расстегнутого ворота серой льняной рубахи, четвертый красовался в белой рубашке и черном безупречно отглаженном костюме. У этого вино, наверное, стоит как расплавленное золото.

Я мог бы бесконечно бродить среди этих виноделов и списывать с них образы для своих книг, если бы не Сабрина. Она схватила меня за локоть и потащила к одному из прилавков. За ним улыбающаяся женщина среднего возраста в каком-то безумно расцвеченном сарафане и с вплетенными в волосы цветами разливала по бокалам вино. Скоро в моей руке оказался один из них, наполовину наполненный темно-рубиновой жидкостью.