Традиционный жизненный цикл русских Водлозерья: обряды, обычаи и конфликты

До середины XVIII в., пока имелась возможность для прихожан выбирать священников из своей среды, прихожанин мог рассчитывать даже занять место в составе местного причта. Место священника, правда, чаще всего доставалось старшему сыну предыдущего батюшки. Вакансии бывали обычно на место пономаря. На Водлозере автору довелось записать рассказанное не без доли некоторой гордости семейное предание Лукиных о том, что их предки по мужской линии в далеком прошлом нередко избирались на должность местных дьяконов (НАКНЦ, ф. 1, оп. 6, д. 491, л. 47). Читать псалтырь в деревенских часовнях по праздникам в отсутствие священника водлозеры доверяли грамотному мужчине, реже – женщине. Так что и грамотность в ряде случаев оказывалась в деревне весьма престижной. Любой мужчина, желавший прославить свое имя, мог построить срубную часовенку из трех стен и крыши (без двери) за пределами деревни, около родовых мест промысла. Помолиться в такое строение одновременно заходили не более двух человек (Червякова, 2001, с. 283). Такие часовенки не фиксировались в учетных документах, для их существования не требовалось официального разрешения на освящение от духовной консистории (Пулькин М. В, 2000). Поэтому их в Водлозерье строили достаточно часто. Этим достигалось уважение среди земляков, а память о строителе и пожертвователях в такую часовню икон сохранялась на два или три поколения. Возведение на перекрестках дорог или на границах между владениями деревень придорожного креста (нередко с оградкой и беседкой) не только вызывало уважение земляков, но и оставляло память о строителе на сто и более лет, поскольку все кресты были именными (Червякова, 2001, с. 283). В советское время добрую славу среди водлозеров заслужили те люди, которые на свои средства, личным трудом восстанавливали порушенные деревенские часовни. Например, житель Кевасалмы Василий Сафронов возвел дощатый корпус и крышу над тремя сохранившимися венцами от часовни XVIII в. в родной деревне. Часовня эта для местных жителей стала одной из самых навещаемых «заветных» часовен Водлозерья (см. главу 9). С ней ныне связан ежегодный православный праздник водлозеров. Однако демонстрируемая прилюдно приверженность православию в настоящее время, особенно в мужской среде, чаще порицается, чем приветствуется.

В старину взаимоотношения крестьян с местным клиром, а также клира с Олонецкой консисторией, проводившей в жизнь распоряжения Правительствующего Синода, нередко становились напряженными. На эту тему имеется квалифицированное монографическое исследование, выполненное на материалах Олонецкой епархии петрозаводским историком М. В. Пулькиным (Пулькин, 2009). В настоящее время многие водлозеры недовольны деятельностью местного священника. Вызывает нарекания не столько его религиозная деятельность, сколько экономическая и социальная ситуация, сложившаяся на Водлозере в годы, когда О. В. Червяков был руководителем национального парка «Водлозерский». Данный сюжет будет подробно изложен ниже.

Община в старину регулировала отношения не только в административно-управленческой и хозяйственно-экономической сфере Водлозерской волости, но и в нравственно-этической. Говоря словами М. Н. Шмелевой, «мир осуществлял социальный контроль над поведением его членов, над выполнением ими принятых в обществе моральных норм» (Русские, 2000б, с. 40). Функция контроля традиционных норм поведения в быту выполнялась соседями. Она была основана на обязательности социальных связей, т. е. на обычае (Русские, 1989, с. 57). Община апеллировала к прошлому опыту, накопленному предшествующими поколениями, хранителями которого являлись люди зрелого и пожилого возраста. Опираясь на прецеденты прошлого опыта, община разбирала жалобы отдельных крестьян, одобряла или порицала какие-то поступки или поведение тех или иных крестьян. Все это получало в обществе широкий резонанс (Там же, с. 40). Особенно сильно воздействовали на рядовых членов общества суждения, высказанные крестьянами, обладавшими в деревне высоким статусом, а следовательно, и авторитетом. Подробно социально-психологический механизм воздействия крестьянской общины «буквально на каждого крестьянина» исследован в специальном труде М. М. Громыко (Громыко, 1986).