Транснациональное в русской культуре. Studia Russica Helsingiensia et Tartuensia XV

Над распространением советского кино с самого начала висели темные тучи, но настоящие политические страсти разыгрались лишь в 1929-м. В это время был запущен наиболее масштабный за весь межвоенный период коммерческий проект, связанный с советским кинематографом, и за этим начинанием стояла интереснейшая личность. Родившуюся в Эстонии Хеллу Вуолийоки (1886–1954) в Финляндии помнят как видного культурного деятеля, директора Государственной радиокомпании «Yleisradio» и, прежде всего, как драматурга, чей эпический цикл из пяти частей «Niskavuori» входил в основной репертуар финского театра. В начале 1930-х гг. ничем таким Вуолийоки еще не занималась, но уже получила известность как космополит и общественный деятель. Одна из немногих в Финляндии Вуолийоки поддерживала прочные политические и экономические отношения с Советским Союзом. В международную сеть ее знакомств входили, в ряду прочих, Мария Андреева и Александра Коллонтай[445]. Кинематографическая компания занимала совсем небольшое место среди проектов Вуолийоки начала 1930-х гг., ориентированных на ту сторону восточной границы. А самым значительным ее проектом было лесоторговое коммерческое предприятие, которое поставляло древесину из Карелии на финские лесопильни и оттуда далее по другим странам. Из-за своей «левизны» и связей с Советским Союзом Вуолийоки находилась под надзором охранной службы EK. Ее подозревали в шпионаже и революционных интригах, но в то же время предполагали, что она водит на нос и своих советских компаньонов[446].

Первые советские фильмы в Финляндии попали в кинотеатры посредством разных финских кинокомпаний. Теперь же деятельность сосредоточилась в одной компании и в то же время многократно расширилась. Предложение о кинопроекте, вероятно, поступило от торгового представительства Советского Союза, с которым в это самое время Вуолийоки вела переговоры о торговой сделке на лес. Архивы ее предприятий не сохранились, но историю проектов можно реконструировать по торговому регистру и при помощи архивов Комитета киноцензуры и EK. Типичным для финской кинематографической деятельности того времени образом в проекте Вуолийоки соединялись импорт, прокат и показ кино. Рядом с предприятием по импорту и прокату АО «Biograafinomistajien filmivuokraamo» в центре Хельсинки возник шикарный кинотеатр для премьерных показов «Atlantis», а также сеть театров поменьше в рабочих районах города. Прокат в провинциях планировалось осуществлять с помощью местных рабочих организаций, для чего было создано предприятие АО «Työväen elokuvakeskus».

Первые фильмы попали в цензуру в сентябре 1929 г. В течение осени компания Вуолийоки отправила на проверку 20 лент. Особенно много труда положили на поставку в кинотеатры «Потомка Чингисхана». Проблемным в фильме Пудовкина показалось изображение английских колониальных войск. Прокатчик старался спасти фильм самостоятельно, сократив его для новой проверки. Из финальных сцен были вырезаны кадры, в которых шторм сбивает с ног английских солдат и которые, по словам сотрудника Вуолийоки, «можно было бы расценить как “оскорбительные по отношению к дружественной стране”»[447]. Комитет киноцензуры не сдался, и фильм все-таки попал под запрет.

В остальных случаях подход Комитета киноцензуры оставался суровым: в течение осени 8 фильмов отправились на полку. Можно предположить, что по тем же политическим причинам запретили и «Белый орел» (1928) Протазанова, и «Два дня» (1927) Георгия Стабового. С другими фильмами причины, похоже, были иными. «Третья мещанская» (1929) Абрама Роома со своей фривольной сексуальной тематикой показалась бы финской цензуре совершенно невозможной, в какой бы стране фильм ни был снят. «Процесс о трех миллионах» (1926) Протазанова, по всей вероятности, угодил на полку из-за сюжета, в котором поощрялось воровство. В фильме «Катька – бумажный ранет» (1926) Фридриха Эрмлера, по мнению цензуры, было слишком много насилия. Цензор Юрьё Лоймаранта, взвесив все обстоятельства, вписал в контрольные документы: «Чрезвычайно жесткий, но дающий верную картину о большевиках. Несмотря на это – не одобрен»[448].