Транснациональное в русской культуре. Studia Russica Helsingiensia et Tartuensia XV

Невзирая на эти сложности, в декабре кинотеатр премьерных показов «Atlantis» был готов и имел хороший репертуар. Для торжественного открытия выбрали экранизацию повести Пушкина «Капитанская дочка» режиссера Юрия Тарича. Левые журналы и киножурналы приветствовали открытие репортажами и рецензиями[449]. Но в первую же неделю на проект опустились новые тени. Вуолийоки не являлась официально ни акционером, ни членом правления своего предприятия, а использовала людей из своего ближайшего окружения в качестве подставных. Помимо прочих это были дочь, Ваппу Вуолийоки, а также Пентти Куоппамяки, студент юридического факультета, который, к своему несчастью, был влюблен в дочь Вуолийоки и потому поднялся до поста генерального директора кинематографического предприятия[450]. Игра в прятки, по всей вероятности, нужна была для того, чтобы не подвергать компанию опасности. И охранная служба EK в течение всей осени ничего не знала об этом проекте. Торжественное открытие кинотеатра омрачилось неожиданным событием: известный дирижер хора и композитор Хейкки Клеметти написал донос в EK. Он узнал, что во главе «Atlantis» стоит Хелла Вуолийоки и что «Капитанская дочка» – большевистская картина. Кроме того, Клеметти слышал, как генеральный директор Куоппамяки «на каком-то мероприятии неосторожно упомянул, что “это только лишь одна сторона большой пропаганды”, после чего проф. Клеметти пришел к выводу, что кинотеатр финансово поддерживается большевиками и подобным образом коварно практикуется большевистская пропаганда»[451].

Подчеркивания в рапорте сделал глава EK Эско Риекки, отнесшийся к заявлению вполне серьезно. Он сделал дополнительные заявки и двумя днями позже добавил в документ: «Молодой Куоппамяки с самого лета импортировал сюда совфильмы и выступал за них перед цензурой. Была ли в “Капитанской дочке” пропаганда? Разговаривал об этом с Лехтоненом»[452]. На следующий день агент EK посетил кинотеатр «Atlantis» для просмотра фильма «Капитанская дочка» и отрапортовал: «Фильм был против царской власти и в защиту бунта»[453]. Пометка «Разговаривал об этом с Лехтоненом» указывает на то, что между руководителями EK и Госкомитета киноцензуры шел прямой диалог. Агенты EK нашли в торговом регистре документы компании, по которым легко вышли на Хеллу Вуолийоки. Эти документы доставили в Комитет[454].

Присутствие «большевизма» в экранизации Юрием Таричем повести Пушкина было несколько преувеличено. EK пришлось изрядно потрудиться, чтобы найти в репертуаре кинотеатра «Atlantis» пропаганду. В феврале 1930 г. агент EK купил билет на другую экранизацию Пушкина – «Коллежский регистратор» (по повести «Станционный смотритель»), чтобы точно выяснить, содержит он коммунистическую пропаганду или нет. «Оригинала не знаю», – признался агент в начале своего рапорта и продолжил:

С коммунистически-политической точки зрения фильм был нейтральным. Но коммунист-подстрекатель все-таки мог бы по этому поводу в качестве коммунистических заключений продемонстрировать, насколько плохо при капитализме обращаются с бедными и женщинами, и заявить при этом, что коммунизм способен исправить все недочеты[455].

Этого было достаточно, чтобы представить проект Вуолийоки опасным. Нет доказательств того, что EK напрямую могла повлиять на политику Комитета киноцензуры. Но факт остается фактом: весной 1930 г. позиция цензуры стала намного более строгой. И к тому моменту бо́льшая часть художественных фильмов уже угодила на полку (см. Приложение). Проект Вуолийоки сопровождали также финансовые затруднения. Компания АО «Työväen elokuvakeskus», управляющая сетью кинотеатров, весной потерпела финансовый крах. До EK дошли сведения, что зарплаты не выплачены и что Вуолийоки ездила в Москву договариваться о получении оттуда 5 млн марок[456]. Если миллионы из Москвы и правда должны были прийти, то они все равно не могли бы спасти проект. Последние прошения о цензуре компания Хеллы Вуолийоки оставила в начале мая 1930 г., когда деятельность предприятия уже фактически прекратилась. Все отправляемые Вуолийоки на проверку фильмы запрещались уже автоматически. Последним к цензору попал «Броненосец “Потемкин”», который повсюду уже давно считался «лучшей мировой кинокартиной». Финский чиновник нацарапал слово «Запретить» на полях заявления в тот самый день, когда оно было оставлено[457].