Treasury's War: The Unleashing of a New Era of Financial Warfare

Дело в том, что существовало глубокое и повсеместное непонимание того, что на самом деле делает Казначейство для борьбы с финансированием терроризма. Этому способствовало то, что чиновники Казначейства на протяжении многих лет слишком полагались на престиж и вес Таможенной и Секретной служб, чтобы оправдать и определить место Министерства финансов за столом переговоров правительства США по вопросам правопорядка и национальной безопасности. С исчезновением этих ведомств, казалось бы, нет причин для участия Казначейства в решении подобных вопросов. Преобладало мнение, что Казначейство должно ограничиться налогами, финансовым регулированием, фискальной политикой и выпуском памятных монет. Я беспокоился, что наша инновационная кампания будет похоронена и потеряна в ходе масштабной реорганизации.

После нашего возвращения из Италии министр О'Нил провел совещание с руководством Управления по контролю за исполнением законов в богато украшенном конференц-зале министра финансов. Гуруле, которому еще предстояло поговорить с министром об этом решении, присутствовал на совещании вместе с руководством подведомственных ему правоохранительных органов Казначейства. За огромным столом из красного дерева сидели судья Роб Боннер, таможенный комиссар; Брайан Стаффорд, директор Секретной службы; Брэд Баклс, директор ATF; Ральф Бэшем, директор FLETC; Джим Слоан, глава FinCEN; Рик Ньюкомб, директор OFAC; и Эрик Хэмпл, исполняющий обязанности директора TEOAF. Это были серьезные фигуры в правоохранительном и регуляторном сообществе, и они пришли на эту встречу, ожидая услышать план перехода, объяснение того, что будет дальше, или хотя бы ободряющую речь.

Вместо этого они слышали обсуждение вопросов, которые, по их мнению, были обыденными и несущественными. Секретарь О'Нил, много сделавший в частном секторе для улучшения безопасности на рабочих местах и сделавший защиту работников приоритетом для всего Министерства финансов, начинал каждое совещание с рассмотрения вопросов безопасности на рабочих местах. В тот день он посвятил свое время общению с руководством Управления по контролю за соблюдением законодательства о труде улучшению безопасности в Казначействе. Руководители Управления, казалось, не обратили внимания на огромного слона в комнате - само существование Управления казначейства и его многовековую историю. Вместо этого он провел время, говоря о количестве рабочих часов, потерянных из-за травм и несчастных случаев на производстве, и о желании сократить число таких случаев.

Гуруле и остальные были потрясены. Они смотрели друг на друга ошеломленно и с глубоким разочарованием. Гуруле и начальник штаба Тим Адамс встретились взглядами. Адамс выглядел извиняющимся и недоверчивым. Через некоторое время секретаря отвлекли от совещания, чтобы позвонить из Белого дома. Когда он вернулся, О'Нил извинился, сказал, что ему нужно отлучиться на другую встречу, и навсегда покинул комнату. На этом все и закончилось. Руководство Управления казначейства сидело вместе, ошеломленное только что произошедшим. Гуруле подошел к Адамсу, чтобы пожаловаться на отсутствие чуткости и руководства в отношении тысяч сотрудников, которых затронет это решение. Адамс согласился и смог лишь кротко извиниться за своего босса. Все ушли в шоке.

Это было начало самого странного, запутанного и трудного периода в моей профессиональной жизни. Управление по обеспечению правопорядка исчезло. Большая часть его руководства покинула правительство, а сотрудников перевели в новый департамент. Не было никакой уверенности в том, что произойдет дальше, кого переведут в МНБ или Министерство юстиции и останутся ли в Казначействе функции, которые будут определять политику и стратегии, связанные с нашей многообещающей деятельностью по борьбе с финансированием терроризма и финансовыми преступлениями. Мы опасались худшего - бюрократических перестановок, которые непреднамеренно приведут к тому, что Соединенные Штаты лишатся своего самого мощного финансового оружия.

Вскоре после объявления Тим Адамс обратился ко мне с предложением остаться на посту. Он спросил меня, останусь ли я, чтобы руководить и контролировать оставшиеся офисы и функции Казначейства, связанные с программами по борьбе с финансированием терроризма и отмыванием денег, конфискацией активов, Законом о банковской тайне и обеспечением соблюдения санкций. Адамс и его заместитель Джефф Купфер ясно дали мне понять, что им нужно, чтобы я остался и руководил тем, что осталось от Казначейства. Дэвид Ауфхаузер также убеждал меня в необходимости остаться, говоря, что он не останется, если я тоже не останусь. Я оценил лесть, но остался в замешательстве. Мне было неясно, что или кто останется руководить. Честно говоря, они тоже не были уверены.