Treasury's War: The Unleashing of a New Era of Financial Warfare

Специалисты по бюджету и управлению, как в Белом доме, так и в Казначействе, понятия не имели, чем мы занимаемся по существу. И не только они. В последующие годы, когда мы будем выполнять свою миссию, многие члены правительства будут неправильно понимать нашу работу и значение инструментов, которые мы используем. Пока же мы должны были сделать все возможное, чтобы преодолеть все более распространенное мнение о том, что роль Казначейства в вопросах национальной безопасности и охраны правопорядка должна исчезнуть с передачей оружия и значков старой команды по обеспечению соблюдения законов Казначейства в МНБ.

Временами казалось, что акулы почуяли кровь в воде и пытаются вырвать остатки Казначейства. Ходили слухи, что OFAC скоро окажется в Госдепартаменте, а Министерство юстиции ратовало за передачу FinCEN и TEOAF. Гуруле посоветовал мне уйти, так как он вернулся преподавать в юридическую школу Нотр-Дам, поскольку Казначейству предстоял неопределенный и, скорее всего, катастрофический период. Я знал, что мы должны лучше защищать наше ведомство за пределами Казначейства. Во многих отношениях мы должны были стать похожими на рыбу. Мы должны были продемонстрировать свою значимость в вопросах, которые были важны для нас и всего правительства. Нам нужно было выглядеть больше, чем мы есть, чтобы защитить наших оставшихся сотрудников и важную работу, которую мы должны были делать, от бюрократических акул, ежедневно кружащих вокруг нас.

Эта проблема особенно ярко проявилась на одной из встреч, которую мы с Россом посетили примерно в это время. Встреча, организованная Советом национальной безопасности, была посвящена проблеме незаконного оборота наркотиков за рубежом, и мы хотели высказать свои соображения по поводу обсуждаемой стратегии. Мы также хотели присутствовать за столом переговоров, поскольку знали, что Министерство финансов может внести важный вклад в работу по санкциям, финансовой разведке и финансовым расследованиям. Я ожидал некоторого сопротивления нашему участию, а мы получили лобовую атаку. Первой на встрече подняла руку многолетний заместитель помощника генерального прокурора Мэри Ли Уоррен, курировавшая в Министерстве юстиции операции по борьбе с отмыванием денег, наркотиками и конфискацией активов. Уоррен, опытный ветеран, который был начальником Росса в Министерстве юстиции, была уважаемым прокурором и игроком в межведомственном мире Вашингтона. Не глядя в мою сторону, она вежливо поинтересовалась у председателя СНБ, почему Казначейство вообще участвует в совещании, ведь мы потеряли все наши активы по борьбе с коррупцией. Я ухмыльнулся - с радостью принял приглашение на объяснить нашу значимость - и сделал это с ликованием. У Казначейства были инструменты, полномочия и ресурсы для решения этой проблемы, которые мы использовали на протяжении десятилетий и будем использовать в будущем. Мы могли изолировать нелегальных игроков - наркоторговцев, террористов или распространителей - в отличие от любой другой структуры в правительстве, и мы могли делать это на глобальном и системном уровне. Министерство финансов беспокоилось о целостности финансовой системы, и наши инструменты позволяли правительству США выходить за пределы своих берегов и влиять на финансовые показатели наших врагов. У нас также были идеи и потенциальные действия, которые мы могли предложить. Мы никуда не собирались уходить.

К 2003 году мы определили, кто останется, где мы будем сидеть и какова будет субординация. Я должен был отчитываться перед заместителем секретаря, но в отсутствие кого-то на этой должности я отчитывался перед Дэвидом Ауфхаузером, главным юрисконсультом. Сэм Бодман пришел на должность заместителя секретаря в начале 2004 года. Джефф Росс настоял на том, чтобы мы назвали новый офис "Исполнительным офисом", чтобы подчеркнуть его тесную связь с секретарем. Он также вбил мне в голову, что в дополнение к "финансированию терроризма" необходимо добавить термин "финансовые преступления", чтобы наш широкий мандат был понятен с первого взгляда. Так появилось название "Исполнительное управление по борьбе с финансированием терроризма и финансовыми преступлениями" (EOTF/FC). Эта аббревиатура нелегко сходила с языка, но она давала понять, чем мы занимаемся, и вскоре она снова должна была измениться. Сэм Бодман часто высмеивал это название. Преемник О'Нила, министр Джон Сноу, одобрил идею создания офиса, и 3 марта 2003 года он объявил о его создании.

По моим ощущениям, время уже шло. У нас было мало времени, чтобы продемонстрировать свою значимость внутри Казначейства, в Белом доме и на Капитолийском холме, а также во всем мире. Как позже скажет заместитель министра Бодман, "работу Министерства финансов легко объяснить. Все дело в деньгах". Вот чем мы занимались, ясно и просто - за исключением того, что мы занимались тем, что не давали плохим деньгам проникнуть в финансовую систему и изолировали тех, кто злоупотреблял бы этой системой в ущерб Соединенным Штатам. Это стало нашим руководящим принципом и нашей миссией.