Три короба правды, или Дочь уксусника

Поляк вздрогнул, Варенька отдернула руку, а крест на сцене рассыпался на отдельные снежинки. Фаберовский в ярости схватился за револьвер, но Варенька схватила его за руку.

– Не надо его убивать, пожалуйста! Он же просто пьян.

* * *

Когда захлопали двери лож и публика помчалась по променуару в буфет, Черевин, просидевший все первое отделение в буфете, отодвинул от себя тарелку с красной квашеной капустой, допил водку, встал и отправился на третий ярус, где в ложе № 7, по донесениям агентов, находился один из его сотрудников. Он вошел в аванложу и услышал, как кухмистер Владимиров с жаром объясняет своему будущему зятю:

– Я вам скажу, Артемий Иванович, буфет здесь, конечно, на широкую ногу поставлен, слов нет. Но опять же, опытный глаз видит: семга подвялена, потому что с утра нарезана, котлеты из рябчика хороши без меры, но подогреты. В подогретой котлете вкус масла всегда дух дичи перебивает. А вот груша, к примеру: цена ей рубль, а на ней пятнышко! Потому как с пятницы лежала в вазе, а не в ящике в пробковой крошке. Михайлова Евдокия Михайловна здесь заправляет, конечно, что бабе в понятие! Но в Гатчино вокзал царский, а такие страсти творятся! Я летом ездил, присматривался. Буфетчик, анафема, буттербротов на немецкий манер понаделал на неделю вперед, а при мне прилавок открыл, мух согнал и водой изо рта прыскал. Только ливерных пирогов да конской колбасы не хватает. Серебряные блюда под мясо не подогревает, скотина. Ну, конечно, не Варгунин, но форели нету. В Гатчино, а форели нету. Потому что с ней возиться надо, она всегда свежая должна быть. Вы уж похлопочите перед генералом Черевиным, тут такое дело золотое. У меня б все порционно было, из Петербурга бы обедать ездили. Самому Государю незазорно было бы зайти.

– Господин Владимиров, – окликнул Артемия Ивановича Черевин. – Не могли бы вы уделить мне пару минут?

– Слушаю, ваше превосходительство!

Артемий Иванович выскочил в аванложу и прикрыл за собой дверь в залы.

– Ты что здесь делаешь, скотина?! Где ты должен сидеть?!

– Мы со Степаном… Черепушки в коронах… Свободы нет… Простору не хватает для зрения… Со всею любовью к Фамилии – ни хрена не видать… Ваше превосходительство, как пред Истинным! Степан все видит! А я ничего не вижу. Залил зенки бесстыжие, – завершил свою речь Артемий Иванович, ясным идиотическим взором лаская генерала. – А еще нас со Степаном убить пытались. На лестнице поджидали. Двоих мы цветочными горшками закидали, а третий. самый опасный, был нами побежден, схвачен и покусан собакой. Уж мы по нему палили из револьверов, как только сами живы остались! Так пули рикошетом от стен и сверкали. Уж если на нас жаловаться будут, вы за нас заступитесь.

Черевин присел на узкий диванчик.

– Можно? – В дверь заглянул Фаберовский. Он оставил Вареньку дожидаться его в буфете, а сам по наводке полковника Ширинкина отправился на доклад к Черевину. – В театре находится капитан Сеньчуков в ложе второго яруса по правой стороне, жена пристава Сеньчукова со своим отцом в третьем ярусе там же, и бразильский посланник в партере. Кроме того, я видел, как в великокняжеской ложе Его Высочество лично угощало шампанским того кирасирского офицера, который пытался убить нас в Гатчине.

– Корнета Борхвардта, который пытался вас зарубить, личным приказом великого князя прикомандировали к его особе, – сказал Черевин. – Так еще и шампанским его поят. А кто на вас покушался сегодня перед театром? Или эта пьяная скотина наврала?

– Не наврала, – протянул Артемий Иванович, покачиваясь.

– Покушались. Видимо, та банда, про которую мы вам рассказывали. Из Свято-Владимирской лиги. Которую в Полюстровской церкви у отца Серафима учат на царя нападать. Поп и послал нас убить. Помните, я рассказывал Вашему превосходительству, как за нами мальчишка от самого участка следил? Видать, выследил.

– Похоже, что сюда все змеиное гнездо собралось, – сказал Черевин.

– И не говорите, ваше превосходительство, – вмешался Артемий Иванович. – Шипят. И не заткнуть же…

– Сами заткнитесь лучше, пока по уху не схлопотали. Лаппа-Сардженецкий доложил, что в великокняжеском фойе все стулья заняты гвардейскими офицерами, которые почему-то сидят там, а не в партере или ложах, а какой-то камердинер привез тюк, в котором жандармом при входных дверях были усмотрены револьверы. А еще стало известно, что великие князья прибыли не только в сопровождении охраны из гвардейских офицеров, но и на всех улицах, прилегающих к театру, собралась, я думаю, та самая Свято-Владимирская лига: с десяток деревенских саней с какой-то сволочью в малиновых кушаках и с офицером при каждых санях. Я вызвал со Шпалерной конвойцев, подъесаула Киреева с 3-й терской сотней. Надеюсь, что они прибудут ранее следующего антракта. Тогда мы эту банду поарестуем да сволочем в Литовский замок, там уж мы все разузнаем. Одно меня тревожит, что сейчас приедет цесаревич смотреть на па-де-де в конце действия, и скажет дядьям, что Государя не будет. Владимир Александрович может успеть приказать им рассредоточиться до прибытия конвоя.