Три лишних линии (СИ)

      Нет, это он только сначала думал, что единственное. Теперь он хотел ещё и секса. Он не знал, почему его так сумасшедше и пьяно вело от Кирилла. Именно от него. С одной стороны, всё было очевидно: Кирилл любил секс. Нельзя было сказать, что он был как-то особенно хорош, опытен или изобретателен в постели, скорее наоборот: он знал, в каких позах легко ловится кайф, и неохотно соглашался на другие; он не выказывал особого стремления сделать партнёру приятно, оставаясь потребителем. Его «выеби меня» всегда звучало немного по-деловому, мол, мы же за этим встретились, чего ты ждёшь? Но как же он тащился от этого дела… Как он притискивался бёдрами, как сжимал задницу, как кричал… И лицо каждый раз было немного удивлённым — словно такое с ним происходило впервые, и одновременно каким-то слепым, ничего не понимающим, самозабвенным. С Кириллом Лазарев впервые не на видео, а в реале увидел, как кто-то кончает без рук, просто от того, что его трахают в зад. Но была другая сторона: Лазарев догадывался, что Кирилл любил секс вообще, ему не было большой разницы, кто ему вставляет. Лазарева это унижало, но и подстёгивало тоже. Ему хотелось сделать с Кириллом что-то такое — он сам не знал, что именно — что доказало бы, что он, Лазарев, лучше остальных, что он может выебать так, как десять мужиков не смогут. Он понимал, что ввязываться в мысленное соревнование с какими-то неведомыми людьми было верхом идиотизма. Даже если он и лучше всех, он никогда этого не узнает и будет бесконечно думать, что есть кто-то ещё, под кем Кирилл выгибается сильнее, дышит чаще, кричит громче.

      Обычно после секса Кирилл лежал, не шевелясь, в каком-то полузабытьи, послушный, мягкий, тогда с ним можно было делать что угодно — целовать, гладить, укутывать в одеяло, но иногда он вставал, надевал джинсы и уходил на балкон, впуская в комнату жаркий, шумный городской воздух. С балкона ничего особенного не было видно — только двор и другие дома, но Кирилл долго стоял там, привалившись к узенькому подоконнику. Обычно он брал с собой сигареты, но делал, наверное, не больше двух-трёх коротких затяжек. Сигарета просто тлела в его расслабленных пальцах, а Кирилл смотрел вперёд бессмысленным взглядом. Лицо было пустым — он ни о чём не думал, он просто тупил на то зажигающиеся, то гаснущие окна в домах напротив.

      Изредка Лазарев выходил на балкон вслед за ним, но Кирилл игнорировал его, а когда всё же смотрел, во взгляде было что-то откровенно недружелюбное и раздражённое. Чувствовалось, что он хочет остаться один, и Лазарев ему мешает.

      В тот вечер Кирилл опять вышел на балкон. На улице стемнело не до конца, но вполне достаточно, чтобы Лазарев из комнаты мог заметить на пару секунд вспыхнувший огонёк зажигалки. Значит, Кирилл простоит на балконе минимум минуты три, скорее всего, больше. Лазарев сразу подумал о том, что мог бы сейчас тихо пройти в прихожую, открыть рюкзак и достать паспорт. Шанс, которого теперь долго не будет: Кирилл явно не станет таскать загранник с собой, оставит дома, под охраной почти никогда не выходящего из квартиры задрота Дрюни. Близость, доступность ощущались как зуд в кончиках пальцев.

      Лазарев положил на место подушки и пошёл в ванную, покосившись в прихожей на рюкзак. Слишком рано. Если забрать паспорт сейчас, Кирилл заметит пропажу. Интеллектом он не блистал, но вряд ли был настолько туп, чтобы не понять, чьих это рук дело. Ума написать заявление о пропаже у него хватит, и тогда по этому паспорту вывезти Илью из страны не удастся. Надо ждать. Паспорт он заберёт потом, когда всё будет готово: деньги, пути отступления, Илья.

      Про пути отступления Лазарев думал давно — несколько лет, так что когда появился Николай Савельевич со своими требованиями, ему не надо было размышлять ещё и о том, куда податься, если он сумеет выбраться из страны с деньгами.

      Официальная зарплата у Лазарева была не очень большой, но и не маленькой тоже. У него были иные источники дохода. Он не испытывал по этому поводу угрызений совести, хотя и не кичился, как некоторые, умением ловко нажиться. Контраст между официальными заработками чиновников и машинами на парковке перед федеральным агентством говорил сам за себя: Лазарев был лишь одним из многих. Таким, как все. Чем он отличался от большинства, так это нежеланием карабкаться вверх бесконечно. Он хотел заработать сумму, которая виделась ему достаточной, вложить часть денег во что-нибудь доходное и жить на ренту. Где-нибудь у моря, в тепле. Он уже несколько лет как мог пополнить армию дауншифтеров в Тайланде или Гоа, но, во-первых, был Илья, которого он не мог ни увезти из России, ни оставить на попечении Ирки, во-вторых, он хотел поселиться в месте получше, в более цивилизованном, безопасном, близком к европейской культуре.