Три лишних линии (СИ)

      — Это ты… ты сука, — прошептал ему на ухо Лазарев, по-прежнему крепко сжимая руками, чтобы не дать вырваться: хотя, если судить по тому, как Кирилл вздёргивал задницу, подмахивая, вряд ли он собирался сбегать. — Маленькая ебливая сучка… Мозги моментом отшибает, стоит вставить.

      Кирилл молчал — в молчании было что-то упрямое и злое — и подавался бёдрами навстречу. Он дышал ртом, шумно и влажно, жадными глотками, словно задыхался, и кожа на пояснице, где Лазарев касался её, стала вдруг влажной.

      Лазарев не сдержался — застонал, так было хорошо, так болезненно и беззащитно обступала его член тесная и гладкая плоть.

      — Со мной можно, не трясись ты так, — произнёс Лазарев куда-то в короткие, пахнущие тёплым мальчишеским запахом волосы.

      — Заткнись! — по голосу и по телу Кирилла снова прошла дрожь. Вряд ли она была от страха, скорее, от возбуждения.

      — Нравится? — Лазарев загнал в Кирилла так далеко, как мог, и схватил его за плечи, не давая сдвинуться. Кирилл, выгнувшись и запрокинув голову, упирался в стену уже не лбом, а подбородком. — Нравится так, без гандона?

      — Еби уже! — елозил Кирилл на его члене.

      Лазарев продолжил двигаться, чувствуя, что скоро финал: сейчас ему не хотелось сдерживаться, хотя он знал, что если сдержаться, можно будет довести Кирилла до… А, хуй с ним! Хотелось кончить. Дико хотелось кончить не в резинку, а в это живое, горячечно жаркое, наверное — если представить — красное, чуть воспалённое, натёртое его членом тело.

      — Ты с кем-нибудь… — слова застревали у Лазарева в пересохшем горле. — Ты раньше хоть с кем-нибудь… пробовал так? А?

      Кирилл сглотнул и покачал головой.

      Он и так знал, что ни с кем. Блядь блядью, а осторожный. От того, что Кирилл до него — ни с кем, что никогда и никто не входил в него так, плотью по плоти, соединяясь не только механически, но химически даже, на каком-то неуловимом и опасном уровне, от этого что-то тяжело, грубо, больно сдвигалось внутри, совсем как в тот раз, когда они впервые занимались сексом… Лазарев понял, что кончает, что вколачивается в Кирилла быстро и рвано, трясёт его и сжимает и, наверное, делает ему больно.

      Кирилл шумно дышал, почти всхлипывал — его такие вещи заводили. Когда Лазарев отпустил его и наклонился, чтобы вытащить член, то заметил, как по позвоночнику, по крутому его перегибу в пояснице, бежала вниз маленькая, плоская капля пота. Она была уже не первой — катилась по поблёскивающей влажной дорожке. Лазареву захотелось опуститься на колени, чтобы успеть поймать её языком до того, как она скользнёт в щель меж ягодиц — а может, даже и там, но Кирилл вдруг развернулся.

      У него было удивительно спокойное лицо. Может быть, немного злое.

      Лазарев отвёл глаза и посмотрел на член Кирилла, тёмный на фоне бледного живота. Он ухватил его под самый корень, больно надавив большим пальцем и заставив Кирилла прикрыть глаза и в очередной раз выругаться сквозь зубы.

      — Как ты хочешь?

      Кирилл не стал открывать глаза, он медленно, с жёсткой и уже довольной улыбкой приказал:

      — Отсоси мне.

      Он опёрся спиной о стену, расслабленно откинув назад голову, — доверял Лазареву сделать его работу.

      Лазарев опустился на колени и взял в рот до половины — они с Кириллом хорошо подходили по высоте, перед ним удобно было стоять на коленях и отсасывать. Лазарев не стал оттягивать член рукой, и тот, стремясь вернуться в прежнее положение, упирался в нёбо. Кирилл попробовал запихнуть его глубже, выгнувшись вперёд, но Лазарев остановил, обеими руками ухватив за бёдра. Потом он завёл руки дальше и начал мять Кириллу ягодицы — не то чтобы там было, что мять. Было, конечно, но не много, особенно сейчас, когда Кирилл, толкаясь ему в рот, сильно напрягал мышцы.

      Потискав немного маленькую жёсткую задницу, Лазарев развёл половинки и нащупал там, во влажном и горячем, плотно сжатую дырку. Ему даже палец пришлось просовывать с усилием — Кирилл сначала не хотел, выталкивал.

      — Долбаный извращенец, — донеслось сверху, и смешок в конце.

      Но он расслабился, впустил, и у Лазарева потекло по пальцам, запачкав ладонь и спустившись даже ниже запястья. Он гладил и ощупывал Кирилла внутри, запуская пальцы всё смелее и глубже в его задницу, а тот, ухватив Лазарева за затылок, заставил всё-таки взять до конца… Было больно, когда головка надавила куда-то далеко в горло, и желудок, подчинившись разбуженному рвотному рефлексу, прыгнул вверх. Лазарев закашлялся — вернее, попытался, потому что сделать это с засунутым по самые гланды членом было невозможно, и у него только рывками задёргался кадык и откуда-то из груди послышалось хриплое полуудушенное клокотание.

      Кирилл не отпускал его, натягивал на себя и загонял член в горло. У Лазарева выступили слёзы на глазах. Он понимал, что может вырваться, но не мог заставить себя сделать для этого хоть что-то: откинуть голову назад или вытащить засунутые в Кирилла пальцы, которыми он сейчас грубо и сильно растягивал его, тоже, наверное, делая больно.

      Кирилл, еще три раза дёрнувшись, кончил. Он сразу же отпустил Лазарева — может быть, пальцы сами разжались во время оргазма.