Тринадцатый апостол

Знаете ли вы
украинскую ночь?
Нет,
вы не знаете украинской ночи!
Здесь
небо
от дыма
становится черно,
и герб
звездой пятиконечной вточен.
Где горилкой,
удалью
и кровью
Запорожская
бурлила Сечь,
проводов уздой
смирив Днепровье,
Днепр
заставят
на турбины течь.
И Днипро
по проволокам —
усам электричеством
течет по корпусам.
Небось, рафинада
и Гоголю надо!
……………………….
Мы знаем,
курит ли,
пьет ли Чаплин;
мы знаем
Италии безрукие руины;
мы знаем,
как Дугласа
галстух краплен.
А что мы знаем
о лице Украины?
Знаний груз
у русского
тощ —
тем, кто рядом,
почета мало.
Знают вот
украинский борщ,
знают вот
украинское сало.
И с культуры
поснимали пенку:
кроме
двух
прославленных Тарасов —
Бульбы
и известного Шевченка, —
ничего ни выжмешь,
сколько ни старайся.
А если прижмут —
зардеется розой
и выдвинет
аргумент новый:
возьмет и расскажет
пару курьезов —
анекдотов
украинской мовы.
Говорю себе:
товарищ москаль,
на Украину
шуток не скаль.
Разучите
эту мову
на знаменах —
лексиконах алых, —
эта мова
величава и проста:
«Чуешь, сурмы заграли,
час расплаты настав…»
Разве может быть
затрепанней
да тише
слова
поистасканного
«Слышишь»?!
Я
немало слов придумал вам,
взвешивая их,
одно хочу лишь, —
чтобы стали
всех
моих
стихов слова
полновесными,
как слово «чуешь». (7: 229–231)

Часть семнадцатая Неразделенная любовь («Облако в штанах»)

Страшно – не любить, ужас – не сметь.

Параграф первый Библейский склад речи

Кто писал, как Маяковский? Какие писатели? Знаю одних – авторов Библии – пророков и апостолов. Очевиден библейский склад речи Маяковского, ее возвышенность, торжественность, значительность, непреложность и простота. Каждое слово пластично, арочно, прочно, когда надо – легко, когда надо – тяжело («стихи стоят / свинцово-тяжело»). Стихи сами просятся на язык. Их хочется читать вслух, декламировать. Они легко запоминаются. Одна из книжечек поэта так и называлась «Стихи для голоса» с иллюстрациями Л. Лисицкого. В стихах Маяковского много воздуха, легко дышится, и не потому только, что он пишет «лесенкой», но потому, что стихи его – созвучья идей. Его ритмы – идеи, его рифмы – идеи. Эта поэзия для души и для духа. В них ощущаешь близость к звездам, как на горных вершинах, только иногда от высоты кружится голова.

Параграф второй Триумф поэмы