Триокала. Исторический роман

Квестор был малоопытен в делах войны и назначил префектом гарнизона одного из своих клиентов, участника нескольких войн, дослужившегося до чина центуриона примипилов. Этот сорокапятилетний служака, охромевший после ранения, полученного в сражении при Цирте в Нумидии, вернувшись в Рим, запутался в долгах и разорился. Он упросил патрона взять его с собой в провинцию, чтобы там поправить свои дела в должности сборщика налогов и квадруплатора86.

Бывший центурион энергично взялся за порученное ему дело, сколотив двухтысячное ополчение из жителей города и посоветовав квестору обратиться за помощью к Бокху, царю Мавретании. Фабрицию совет понравился, и он послал гонца с письмами не только к мавретанскому царю Бокху, но и к Гауде, ставшему царем Нумидии после Югурты. Он просил обоих царей прислать в Лилибей пехотинцев и всадников для борьбы с мятежными рабами.

Уже больше тридцати дней Афинион держал город в осаде, но ему с самого начала стало ясно, что взять его вряд ли удастся. Слишком мощными были его стены, построенные еще карфагенянами во времена двух войн, которые они вели с Римом. К тому же и население Лилибея было многочисленным, а с моря город получал хорошее снабжение, так как корабли беспрепятственно заходили в его гавань.

На примете у киликийца был другой приморский город, находившийся по соседству с Лилибеем. Это была Мотия, стены которой за долгие годы мирного существования сильно обветшали, да и население ее не отличалось большой воинственностью. В городе этом численно преобладала бесправная и ко всему равнодушная чернь. Можно было ожидать, что Мотию будет ревностно защищать только зажиточная часть населения.

Афинион рассчитывал захватить не только город, но и корабли, находившиеся в гавани. В голове звездочета зрели грандиозные планы. Кроме сухопутного войска он хотел создать морской флот путем захвата кораблей во всех сицилийских гаванях и, похоже, не сомневался в верности сделанных им самим предсказаний о своем великом будущем.

Большой и роскошный шатер Афиниона стоял на обрывистом берегу моря. Хорошо видный издалека, он красиво выделялся на фоне бескрайней морской синевы. Киликиец специально заказал его местным шорникам во время пребывания в Эмпории Сегесты. Соратники не осуждали приверженность своего вождя к великолепию и пышности личного обихода, а также содержание им двух любовниц. Многие повстанцы были восточного происхождения и не видели в этом ничего предосудительного. По их мнению, человек, объявивший во всеуслышание, что боги возвестили ему о единоличной власти над всей Сицилией, многое мог себе позволить.

Ближе к морю, на песчаной отмели, была растянута еще одна палатка, сшитая из плотной ткани. Возле нее, лежа на цветастых коврах, нежились под солнцем после купания две обнаженные девушки, которых Афинион взял с собой из Терм Сегесты. Это и были наложницы киликийца. Завидев Афиниона и двух сопровождавших его незнакомых молодых людей, девушки поспешно вскочили и скрылись в своей палатке.

Перед царским шатром была обширная площадка – стратегий, на котором Афинион совещался со своими военачальниками.

Киликиец пригласил гостей в шатер и усадил за широкий четырехугольный стол. Спустя немного времени в шатер впорхнули две хорошенькие девушки в длинных хитонах. Одна из них держала в руках большое серебряное блюдо с тушеным мясом, приправленным тонко нарезанными овощами, а другая – роскошный золоченый поднос, на котором стояли кувшин с вином и три кубка из электра. Девушки разместили все принесеннное на столе и, грациозно поклонившись, вышли из шатра.

– Эти милашки скрашивают мне однообразие лагерной жизни, – небрежным тоном произнес Афинион, заметив промелькнувшие на лицах гостей усмешки.

Он взял в руки кувшин и наполнил вином кубки.

– Совершим возлияние в честь всех великих богов, даровавших нам победу над римлянами, и выпьем за нашу встречу! – сказал Афинион.

– В честь богов! За встречу! – повторили Мемнон и Эвгеней.

Все трое осушили свои кубки и принялись за еду.

Из рассказов Эвгенея Мемнон уже знал, что Афинион был из так называемых «свободных киликийцев», как называли жителей восточных областей Киликии, особенно враждебных римлянам. Именно из них в первую очередь киликийские архипираты составляли команды для своих кораблей. Но Афинион никогда не был пиратом. По словам Эвгенея, киликиец как-то сказал ему, что раннюю юность он провел в Тарсе87, где ему часто приходилось слушать ученых мужей.

Вообще он более походил на образованного эллина, чем на восточного варвара. На греческом языке он говорил безукоризненно. Только золотые серьги в ушах напоминали о его восточном происхождении.

О том, как он попал в рабство, ходили разные слухи. Сам киликиец не любил рассказывать о себе. Известно было только то, что в Сицилию его привезли с Делоса. Он попал к богачам из Сегесты, братьям Фрасибулу и Андрогею, которые поначалу использовали его в качестве телохранителя во время своих путешествий, потом сделали управляющим загородного имения.