Триокала. Исторический роман

За два дня до прибытия нового претора в Гераклею Лукулл отплыл на корабле в Рим, оставив начальствовать над остатками когда-то большой армии своего заместителя Гнея Клептия.

Часть шестая НА СУШЕ И НА МОРЕ

Глава первая Ювентина в Убежище. – Встреча с Думноригом. – Секретная миссия

Это была уже третья весна, которую Ювентина встречала в Сицилии, если можно считать весенним тот по-летнему знойный майский день позапрошлого года, когда она впервые ступила на берег острова в заливе у скалы Леона.

Весь минувший год прошел для нее в большой тревоге за жизнь Мемнона, который оказался в самом горниле войны. Сведения о том, что происходило вокруг Триокалы, долгое время были смутны и противоречивы. Только в январе Сирт привез ей письмо от Мемнона, когда стало уже известно, что Лукулл снял осаду Триокалы и отступил с большими потерями.

До начала нового года она продолжала жить в катанской усадьбе Лонгарена, но ей совестно было злоупотреблять его гостеприимством, к тому же в самой Катане обыватели со страхом ожидали прибытия нового претора Сицилии с большим войском и неизбежной осады города римлянами со всеми ее ужасами. Около трех тысяч восставших, стоявших гарнизоном в Катане под предводительством Лукцея, поклялись защищаться до последнего вздоха. О том, что жена одного из главных вождей мятежных рабов находится в доме Лонгарена, знали все жители Катаны. Оставаться в городе было небезопасно, поэтому за день до январских календ, еще до рассвета, Ювентина в сопровождении Сирта покинула усадьбу и пешком отправилась в Убежище.

Лонгарену она оставила письмо, в котором горячо благодарила его за оказанное гостеприимство. Ей не хотелось ему лгать, но все же она упомянула в письме, что переехала в Абрикс.

В Убежище жизнь шла своим чередом. Геренний и его рабы почти без перерывов находились в плавании. Пираты прибавили им хлопот после того, как перестали охотиться за кибеями, перевозившими в Рим сицилийское зерно. Теперь они грабили торговые суда и свозили в Убежище самую разнообразную добычу – от ковров и тканей до драгоценной утвари. Геренний, перепродавая награбленное перекупщикам в некоторых приморских городах, за один минувший год пополнил казну пиратов тридцатью талантами звонкой монетой и себя не обидел. Как-то он проговорился, что купил на берегу Адриатического моря обширный участок земли на случай, как он выразился, если боги позавидуют большим удачам, которые столь долгое время сопутствуют эвпатридам моря, и ему придется оставить благословенную Сицилию. О том, что римляне серьезно готовятся к борьбе с морским разбоем, ни для кого не было тайной. У всех обитателей Убежища было тревожно на душе.

Гераклеон, Субрий Флав, Марций Монтан и Веллей, как и прежде, томились бездельем, попивая вино прошлогоднего урожая и всякий раз во время своих пирушек поминая Септимия, убитого в схватке с разбойниками Гадея.

Ювентина и Леена проводили большую часть времени на морском берегу, но не в бухте Улисса. Пираты утопили в ней Гадея, и молодые женщины перестали туда ходить из-за суеверного страха перед утопленником. Они облюбовали песчаный берег за северным мысом, немного дальше того места, где находилась «пещера циклопов». Там было укромное и очень живописное место. Сирт поставил для них на высоком берегу крепкую кожаную палатку под сенью двух молодых платанов.

Сирт к этому времени превратился в заправского письмоносца. В товариществе откупщиков заметили усердного и смелого работника, успешно выполнявшего поручения, от которых другие письмоносцы отказывались, ссылаясь на опасности путешествий по дорогам, кишевшим разбойниками и убийцами. Президент товарищества почти вдвое повысил ему жалование. Верхом на коне, но чаще по морю на быстроходных кораблях, Сирт развозил письма по восточному и южному побережью от Мессаны до Лилибея и Гиккары. Реже его посылали северным путем от Мессаны до Панорма. Этот путь считался менее опасным

В год наместничества Лукулла разбой на сицилийских дорогах расцвел пышным цветом. Шутники распускали слухи по поводу того, что претор держит в осаде почти обезлюдевший город, в то время как беглые рабы действуют у него в тылу, опустошая провинцию. На самом деле повсюду рыскали не столько рабы, сколько шайки свободных бедняков, грабивших всех подряд под видом мятежников. Чернь спешила, отлично понимая, что с падением Триокалы и водворением порядка в провинции ее доходному разбойничьему промыслу придет конец.