Триокала. Исторический роман

К концу лета Мемнон сформировал и обучил легион численностью в четыре с половиной тысячи воинов. Физическое состояние многих из них оставляло желать лучшего. Это были изможденные на тяжелых работах невольники старших возрастов – сорокалетние и даже пятидесятилетние. Большинство из них у себя на родине не были воинами. Но это были люди храбрые и горевшие желанием драться с римлянами, чтобы отомстить им за долгие годы рабства и перенесенные страдания.

Помимо этого, еще две тысячи молодых людей, не отличавшихся большой телесной силой, были подготовлены в качестве пращников и стрелков из лука. Всех воинов Мемнон ежедневно выводил на учения, заставляя их ходить в строю, по команде смыкая и размыкая ряды, метать дротики, стрелять из луков и упражняться с мечами.

Афинион уже был в одном дневном переходе от Мессаны, когда его гонец явился к Катрею с приказом вести все корабли к проливу. Киликиец рассчитывал привести к городу войско и флот одновременно. Катрей не мешкая вывел в море пятьдесят готовых к плаванию кораблей.

К вечеру эскадра достигла Тавромения и, пройдя мимо города, продолжила свой путь. Ночью корабли перешли на медленный ход и двигались при ярком свете луны, который позволял ориентироваться по очертаниям берега. Катрею важно было войти в пролив на рассвете, чтобы поразить врага своим неожиданным появлением.

Префектом гарнизона Мессаны был в это время молодой Марк Эмилий Скавр. В начале лета он сменил на этом посту проквестора Фабриция Руга, который по особому распоряжению сената вернулся в Рим для нового назначения. Сам Скавр с радостью передал бы все хлопоты по защите пролива от мятежников кому-нибудь другому. Но после отъезда Фабриция Скавр оставался единственным римлянином, занимавшим официальную должность. Если помнит читатель, Антоний перед началом своего похода к Криту и Киликии назначил его заместителем Марка Гратидия. Об этом Скавр сам попросил тестя, честно ему признавшись, что не хочет идти вместе с ним в море, так как плохо переносит морскую болезнь. В ответ претор только пожал плечами: он давно уже убедился в никчемности Скавра и считал его ненужным балластом в походе. Он не мог предположить, что очень скоро Гратидий погибнет в схватке с пиратами и вместо него столь ответственная должность перейдет к легкомысленному и малодушному зятю, неспособному к каким-либо серьезным и ответственным делам.

Молодой Скавр тогда не знал еще, что согласно постановлению сената сам Антоний со всем своим флотом должен был стоять на страже южного побережья Италии, чтобы не дать высадиться на нем сицилийским мятежникам. Антоний не посчитал нужным оповестить об этом ни Гратидия, ни Скавра. Поэтому он не чувствовал на себе особой ответственности за охрану пролива и даже не знал, в каком состоянии находятся корабли, стоящие в гаванях Мессаны и Регия. Только когда ему стало известно, что в катанской гавани мятежники собрали большое количество кораблей и явно готовятся к захвату пролива, он сразу оценил грозившую опасность и растерялся. У него в подчинении были лишь восемьсот легионеров и одна тысяча италийских союзников. Вскоре он узнал, что корабли мессанской эскадры наполовину не укомплектованы гребцами и матросами. Еще хуже обстояло дело с эскадрой, находившейся в Регии. Как ему сообщили, имевшиеся в ней квинкверемы и квадриремы представляли собой старые посудины, не готовые к настоящему сражению, к тому же среди приписанных к кораблям солдат преобладали греческие наемники.

Скавр послал несколько писем претору Сервилию, почти умоляя его прислать из Сиракуз с десяток трирем и хотя бы тысячу солдат для усиления гарнизона Мессаны. Сервилий, конечно, мог проявить распорядительность, стянув к проливу не десять, а по меньшей мере пятьдесят кораблей из приморских городов, но он проникся ненавистью ко всем оптиматам, после того как Лукулл совершил по отношению к нему неслыханную подлость. В ответ на отчаянные призывы из Мессаны претор Сицилии отделывался обещаниями и со злорадным нетерпением ждал, когда сынок принцепса сената продемонстрирует всю свою беспомощность, трусость и бездарность, подвергнувшись нападению мятежников.

И этот момент не заставил себя долго ждать.

В начале сентября появились первые слухи о грозных передвижениях германцев в Галлии, а затем об осаде тевтонами лагеря Мария под Арелатой. О том, что происходило в Нарбоннской Галлии, Скавр знал из получаемых им писем от Целия Антипатра, который вскоре после своего возвращения в Рим из Сицилии в составе отряда добровольцев из знатной молодежи отправился в мариев лагерь, но по болезни вынужден был остаться в Массилии. Письма оттуда доставлялись как в Остию, так и в Мессану на скороходных вестовых кораблях, поэтому приходили довольно быстро. Антипатр писал, что консул проявил нерешительность и малодушие, так как не напал на варваров во время их переправы через Родан. «Арпинец упустил прекрасную возможность бить их по частям, а теперь сам оказался в окружении вместе со своими шестью легионами и вспомогательными войсками».