Тропа колдунов

Теперь заволновался Феодорлих.

— Князь, я не понимаю, что вы обсуждаете с ханом, — заметил император. — Это не очень вежливо и это небезопасно.

Угрим, выслушав перевод, усмехнулся.

— Теперь ты видишь, Тимофей, что союз между Феодорлихом и Огадаем невозможен, — негромко произнёс князь. — Если их не объединит кто-то третий…

Слова были сказаны, но губы Угрима продолжали шевелиться, будто он всё ещё обращался к толмачу. Заклинание! — вдруг понял Тимофей. Ищерский волхв творил волшбу. Латиняне и татары поняли это мгновением позже, когда…

Молниеносное движение. Взмах княжеских ладоней.

Руки Угрима стремительно вычертила в воздухе две коротких извилистых черты. Тёмно-синие росчерки волховского знака вспыхнули прежде, чем телохранители императора и хана успели среагировать. То есть, они-то, конечно, среагировали. Но это уже не имело значения.

Из взрезанной ткани пространства ударил сноп синих искр. Под искры попали четверо. Феодорлих и Огадай, Угрим и Тимофей.

* * *

Запоздало щёлкнули спусковые механизмы арбалетов. Зазвенели тетивы тугих татарских луков. Нукеры и рыцари атаковали с двух сторон сразу.

Что произошло дальше, понять было трудно. Мир вокруг замер. Весь мир. Уснул. Умер. Оборвались крики, смолкли звуки.

Десятки выпущенных стрел и болтов зависли в воздухе. Стальные жала не достали до Угрима и Тимофея каких-то двух-трёх локтей.

Стрелы, люди и кони — всё остановилось в незавершённом движении.

Тимофей ошалело завертел головой. Он видел горящие злобой глаза, раззявленные рты, искажённые лица, разрываемые удилами лошадиные пасти. Шпоры до упора вошедшие в конские бока. Поднятые над головами клинки и опущенные копья. Застывшие стяги, бунчуки, плащи, плюмажи…

Две рати неподвижно стояли по берегам реки. Две свиты, ринувшиеся в бой, тоже были остановлены магией Угрима. Оруженосцы, удерживавшие немощного императора в седле, обратились в окаменевшие подпорки. Замер Бельгутай с занесённой саблей. Вздёрнутая на дыбы лошадь нойона так и осталась стоять на задних ногах.

Под действие чар не попали лишь те, кого окатило синими искрами.

— Не нужно волноваться, — успокоил князь. — Это не боевая магия. Пока — не она.

Император и хан переглянулись.

Тимофей постарался взять себя в руки и собрался перевести слова князя, но…

— Урус, ты говоришь то, что я слышу?! — Огадай недоверчиво смотрел на Угрима. — Или это часть твоего колдовства?

— Конечно же, это колдовство, — хмыкнул Угрим. — Но благодаря ему ты понимаешь мои слова, а я — твои.

— Я тоже понимаю! — ошарашено пробормотал Феодорлих. — Вас обоих понимаю. Без него!

Император кивнул на Тимофея. Тимофей так и застыл с открытым ртом, не произнеся ни слова. Похоже, в услугах толмача здесь больше не нуждались. Угрим говорил по-русски, Феодорлих произносил слова на немецком, Огадай разговаривал по-татарски, но никто при этом не испытывал никаких неудобств. Все трое, в самом деле, понимали друг друга. Без него…

— Не совсем так, ваше величество, — снова заговорил Угрим. — Чужая речь кажется нам понятной как раз потому, что среди нас находится опытный толмач, долго и усердно изучавший языки. Его знания помогают нам сейчас и, надеюсь, будут помогать впредь.

Взгляд единственного глаза Феодорлиха скользнул по Тимофею и вновь упёрся в Угрима. Подозрительный, настороженный взгляд.

— Вообще-то есть и другие способы общаться без помех при помощи магии, — пожал плечами князь-волхв, — но во-первых, они потребуют от меня больших затрат сил, а во-вторых…

По губам Угрима скользнула кривая усмешка.

— Во-вторых, я не думаю, что эти способы пришлись бы вам по душе.

Кажется, этот вопрос был исчерпан. Но оставались другие.

Огадай провёл рукой по шее своего застывшего коня. Недоумённо тряхнул лисьим хвостом на шеломе.

— Что происходит, колдун? Почему все вокруг стали подобны камню?

Тимофей покосился на Бельгутая. Однажды, в подземельях Острожца, Угрим остановил для татарского нойона течение времени. Но тогда был один Бельгутай, а теперь… Неужели теперь князю под силу запереть во времени целый мир?

Всё оказалось иначе.

— Я позволил себе изменить ход времени для нас четверых, — объяснил князь-волхв. — Долго это не продлится, надолго у меня не хватит сил. Но надеюсь, мы успеем договориться.

— Договориться? — прищурил глаз Феодорлих.

— Обычно договариваться старается слабейший, — заметил Огадай.

— Или умнейший, — парировал Угрим.

Хан скривился.

— Слишком умные могут оказаться слишком опасными. От таких умных лучше избавляться сразу.

Угрим неодобрительно качнул головой.

— Разве ещё непонятно, что убить меня будет не просто?

— Скоро твоё колдовство закончится, — оскалился Огадай. — Ты сам сказал об этом. А стрелы уже пущены.

Хан кивнул на застывшие стрелы, целившие в Угрима и Тимофея.

— Когда чары рассеются, стрелы полетят дальше, коназ.

Угрим улыбнулся.

— Верно — полетят. Только эти стрелы не опасны. Для меня…

Князь плавно двинул рукой. Висевшие в воздухе татарские стрелы и арбалетные болты латинян развернулись наконечниками к Огадаю. Хан невольно отстранился. Наконечники тоже чуть сдвинулись. Незримая сила притягивала их теперь к груди степняка.