Тропа колдунов

Феодорлих яростно блеснул уцелевшим оком, но промолчал.

— У меня хватит громового порошка, чтобы взломать любые ворота, — объявил Огадай.

Тимофей покосился на Угрима. Понимающая усмешка скользнула по губам князя. Догадаться, для каких именно ворот татары приготовили своё огненное зелье, было нетрудно. Для Острожецких, конечно же. Но теперь запасы степняков будут использованы иначе.

* * *

Отряды латинян и татар снова входили в ущелье. Шли тем же порядком: щитоносцы и стрелки впереди, сзади сотни рук разбирают завалы.

Угрим не отводил глаз от крепости. Феодорлих и Огадай в окружении молчаливых телохранителей стояли неподалёку. И император, и хан напряжённо наблюдали за продвижением своих отрядов.

В ущелье ничего не происходило. Слишком долго ничего не происходило. Подозрительно долго.

Защитники крепости снова позволили вражеским стрелкам приблизиться к стенам. Тучи стрел обрушились на боевые площадки. На этот раз из цитадели не отвечали. На стенах вообще не было видно никакого движения. Ассасинский чародей тоже не показывался на своей башне.

— Что происходит, княже? — вполголоса спросил Тимофей.

— Бесерменский колдун не хочет открывать свои секреты прежде времени, — ответил Угрим. — Колдун выжидает. Он будет ждать, сколько сможет.

— Чего ждать-то?

— Я бы на его месте заманил в ловушку побольше народа.

— В ловушку? — нахмурился Тимофей.

— Ну да. Ты ещё не понял, что ущелье — это ловушка и есть?

Удивительно всё же, насколько спокойно говорил Угрим о подобных вещах.

Время шло. В крепость летели стрелы. В завалах появлялись и ширились проходы. Вот уже разобрана последняя груда камней. Вот степняки под прикрытием латинян катят по расчищенной дороге большие железные горшки, каждый размером с бочку. Толстые фитили, словно хвосты волочатся по камням. А вот кнехты вносят в ущелье штурмовые лестницы — на тот случай, если ворота всё же выстоят после взрыва.

И никто не мешает…

— А может, в крепости уже и нет никого? — предположил Тимофей. — Может, бесерменский колдун ушёл тайным ходом и увёл своих людей?

— Никуда он не ушёл, — отозвался Угрим. — Эту крепость защищает Сила Кости. Никакой чародей такую Силу не бросит.

Строй стрелков и щитоносцев расступился. Татары подкатили железные бочки к воротам. Первый сосуд с огненным зельем уткнулся округлым боком в широкие створки.

Феодорлих и Огадай сыпали командами. Ущелье заполнялось людьми. Отряды, готовые к штурму, плотными рядами двигались по каменной теснине.

«Ущелье — это ловушка и есть», — так, кажется, сказал Угрим.

Татары привалили к воротам вторую бочку. А вот уже и третью… почти привалили…

— Княже, вон он! — Тимофей заметил вражеского чародея.

Колдун появился на той же башне за стенами. Поднялся во весь рост, не таясь за каменными зубцами.

Лучники и арбалетчики ударили по башне. Но невидимый защитный кокон надёжно оберегал ассасинского чародея от вражеских стрел. Словно ветер неистовой силы отбрасил от него оперённую смерть.

На этот раз горный старец не воздевал рук над головой. Он простёр их перед собой, словно указывая путь. Кому? Чему?

Чему… Всё-таки чему. Тимофей увидел, как сквозь глухую каменную кладку лишённой бойниц башни просочились дымные струйки. Едва различимые поначалу, они быстро густели, тяжелели…

Плотный, белёсый дым не поднимался вверх и не рассеивался. Едва перевалив через зубцы внешних стен, он опустился к подножию крепости, растёкся перед запертыми воротами, накрыл татар, кативших железные бочки.

Кто-то истошно закричал. Кто? Почему? Густая молочная пелена заглушала звуки и мешала разглядеть, что происходит. А дым всё истекал и истекал из крепости в ущелье. Дым ложился на каменистое дно клубящимся покрывалом, струился вниз, быстро заполняя пространство между скалистыми стенами.

— Князь! — встревожился Феодорлих. — Что за варево льёт Старец Горы?

— Ещё не знаю, — нахмурился Угрим, — Но думаю, ничего хорошего оно нам не несёт. Уводите своих воинов из ущелья, ваше величество. Уводите поскорее, если не хотите их потерять. И ты, Огадай, тоже. А впрочем…

Угрим безнадёжно махнул рукой.

— Впрочем, поздно уже.

В каменной теснине словно бушевал призрачный горный поток. По дну ущелья текла стремительная и бесшумная молочная река. Тяжёлый дым накатывал волна за волной и захлёстывал любого, кто оказывался на пути.

— Назад! — велел Огадай.

Дрогнула, сломалась, попятилась и исчезла в дыму стена щитоносцев.

— Трубить отход! — приказал Феодорлих.

С головой накрыло стрелков.

Гулко ухнули татарские барабаны, взревели боевые рога латинян. Однако Угрим был прав: поздно. Слишком поздно…

Уже достало тех, кто был сзади. Кто нёс лестницы. И кто шёл за теми, кто нёс лестницы.

Из дымных бурунов и водоворотов доносились глухие — будто сквозь вату — вопли несчастных. Люди кричали дико, не помня себя и не осознавая мира вокруг. Так кричат безумцы, наяву попавшие в ужаснейший из своих кошмаров.

Бесстрастное эхо множило и усиливало искажённые звуки.