Троцкий, Сталин, коммунизм

«Растущий натиск со стороны пролетариата и особенно его победы в отдельных странах усиливают сопротивление эксплуататоров и вызывают с их стороны создание новых форм международного объединения капиталистов (Лига Наций и т. п.), которые, организуя в мировом масштабе систематическую эксплуатацию всех народов земли, ближайшие свои усилия направляют на непосредственное подавление революционных движений пролетариата всех стран.

Все это с неизбежностью приводит к сочетанию гражданской войны внутри отдельных государств с революционными войнами, как обороняющихся пролетарских стран, так и угнетаемых народов против ига империалистских держав.

При этих условиях лозунги пацифизма, международного разоружения при капитализме, третейских судов и т. п. являются не только реакционной утопией, но и прямым обманом трудящихся, направленным к разоружению пролетариата и отвлечению его от задачи разоружения эксплуататоров»^[426].

Таким образом, альтернатива, предлагавшаяся Троцким в качестве противовеса соглашению с некоторыми империалистическими странами и мелкобуржуазной массой, была коммунистической и основывалась на опыте РКП(б). Другое дело, насколько она была реальна в 1930-х годах при сохранявшейся изоляции СССР. Сталинские компромиссы были следствием новой ситуации, и результаты Великой Отечественной войны в целом их оправдали. Но, отдавая должное советскому правительству в этом отношении, надо помнить и об ультралевых его ошибках, которые помогли империалистам, и об издержках компромиссов, проявившихся в дальнейшем в политике КПСС и коммунистического движения.

Неоднозначные последствия имели и Народные фронты второй половины 1930-х, особенно в Испании. В ходе гражданской войны тыл Республики сотрясали столкновения между буржуазными демократами и находившимися в союзе с ними просоветскими коммунистами, с одной стороны, и Марксистской партией рабочего единства (ПОУМ), куда входили все коммунисты, не поддерживавшие политику ВКП(б), включая сторонников Троцкого^[427], а также анархистами – с другой. Конфликт среди левых развивался в первую очередь по вопросу, стоит ли воздерживаться от социалистических преобразований, пока идет война, ради союза с демократической буржуазией (это вытекало из политики Народного фронта) или же социалистическая революция должна начаться немедленно. Эти разногласия, сопровождавшиеся вооруженными столкновениями и репрессиями, немало способствовали победе фашизма. Настоящие успехи сталинских компромиссов проявились лишь позже, в ходе борьбы антифашистских коалиций в ходе Второй мировой войны.

Еще один неоднозначный зигзаг сталинской политики имел место перед самой войной. Распад Народных фронтов, крах переговоров между СССР и англо-французскими империалистами по вопросу коалиции против Германии и ее союзников привели к тому, что Советское правительство заключило пакт с фашистами. Мы не собираемся осуждать сам пакт – это был вынужденный шаг, нисколько не позорящий СССР, особенно учитывая «Мюнхенский сговор». Удар по коммунизму нанес не сам пакт, а то, что после него в советской пропаганде происходила безудержная ревизия прежнего совершенно правильного отношения к нацистской Германии. Начавшаяся 1 сентября 1939 г. война подавалась как империалистическая с обеих сторон, при этом главная ответственность возлагалась на «англо-французских поджигателей войны», Германия же по меньшей мере до лета 1940 г. изображалась в качестве защищающейся стороны^[428]. Из советских книг даже срочно вымарывалось словосочетание «немецкий фашизм», заменяясь на «немецкий империализм»^[429].

Совершенно невероятные на первый взгляд суждения произносились и советскими лидерами: например, В.М. Молотов в выступлении перед депутатами Верховного Совета СССР заявил:

«Теперь, если говорить о великих державах Европы, Германия находится в положении государства, стремящегося к скорейшему окончанию войны и к миру, а Англия и Франция, вчера еще ратовавшие против агрессии, стоят за продолжение войны и против заключения мира. Роли, как видите, меняются… В последнее время правящие круги Англии и Франции пытаются изобразить себя в качестве борцов за демократические права народов против гитлеризма… Но такого рода война не имеет для себя никакого оправдания. Идеологию гитлеризма, как и всякую другую идеологическую систему, можно признавать или отрицать, это – дело политических взглядов. Но любой человек поймет, что идеологию нельзя уничтожить силой, нельзя покончить с нею войной. Поэтому не только бессмысленно, но и преступно вести такую войну, как война за “уничтожение гитлеризма”, прикрываемая фальшивым флагом борьбы за “демократию”»^[430].