Троцкий, Сталин, коммунизм

«“Слухи о ликвидации колхозов… сейчас широко распространяются среди колхозников”, – докладывал в июле 1945 г. один из инспекторов ЦК ВКП(б), выезжавший с проверкой в Курскую область. Аналогичные сигналы поступали в различные партийные и государственные инстанции из других регионов и областей страны. Члены колхоза “Искра” Псковского района спрашивали прибывшего в колхоз районного ответственного работника: “Скоро ли распустят колхозы? Если бы не было колхозов, мы жили бы лучше и государству приносили бы больше пользы”. “Все ждут, что распустят армию по домам, – колхозы отменят” – такие разговоры встречались в Пензенский области. Колхозники ряда колхозов Псковской области отказались подписать традиционное письмо Сталину, мотивируя свой отказ следующим образом: “Это письмо имеет скрытый смысл, так как товарищ Сталин просил народ оставить колхозы еще на семь лет, а местные руководители обязались не распускать колхозы и теперь собирают подписи колхозников. Если письмо будет подписано, то колхозы не распустят”»^[561].

Интересно, что среди колхозников в связи с этим наблюдались также надежды на правительства стран – союзников СССР по антигитлеровской коалиции. Этот своеобразный деревенский либерализм (или, как говорилось в то время, космополитизм) основывался на самых нелепых слухах:

«Мысли на этот счет, высказанные в Псковской и Курской, Воронежской и Ростовской областях, на западных хуторах или в далеких сибирских деревнях были удивительно схожими. Слухи распространялись быстро – один фантастичнее другого. “В Америке, говорят, уже решили распустить все колхозы в СССР, Молотов поэтому и покинул конференцию в Сан-Франциско”, – рассуждали колхозники Воронежской области. “Колхозы будут распущены в соответствии с требованиями Черчилля и Трумена”, – как будто бы в тон им говорили крестьяне Ставрополья. “На конференции в Сан-Франциско товарищу Молотову предложили отказаться от большевиков и от колхозов. От колхозов товарищ Молотов отказался, а от большевиков не захотел отказаться, поэтому Америка объявила России войну”, – эти слухи были отмечены уже в Псковской области. Информатор из Курской области докладывал наверх, что среди колхозников ходят разговоры следующего содержания: “Англия и Америка предъявили нашему правительству ультиматум – или распустите колхозы, или пойдем на Россию войной; что в Сан-Франциско Молотов сначала было отказался ликвидировать колхозы, а потом вернулся и согласился; что американцы будут проверять с самолета (?!), верно ли, что колхозы распущены”…»^[562].

Кроме разговоров, случались и политические акции антикоммунистического характера. Причем они наблюдались не только в Западной Украине и Прибалтике, где в описываемый период продолжало действовать вооруженное антикоммунистическое подполье, но и, например, в Москве. В документах зафиксирован, в частности, такой факт:

«В конце зимы 1947 г. обострились продовольственные трудности в столице СССР г. Москве. Утром 28 марта того года работниками московской милиции были обнаружены и сорваны 35 листовок, расклеенных в людных общественных местах Куйбышевского, Железнодорожного и Щербаковского районов г. Москвы. Текст листовок, написанный карандашом под копирку, призывал к демонстрации: “Всем! Всем! Всем! Гражданин России! Выполни свой долг и впредь в первое воскресенье каждого месяца! В 12 часов 6 апреля с.г. в центре г. Москвы состоится безмолвная демонстрация. Наша задача: заполнить центр, остановить уличное движение. Возьмите авоськи-сумки. Ваша безопасность гарантирована. Мы требуем хлеба. Долой колхозы, рабство и произвол. Мы за частную собственность, свободную торговлю, за открытие границ, свободу и счастье народа. Запомните дату 6 апреля. Все на демонстрацию! Содержание воззвания передавайте всюду всем и всеми способами»^[563].

Понятно, что данный призыв похож на провокацию – никаких условий для подобных уличных акций в СССР в те годы не было. Однако примечателен сам факт – антикоммунисты в СССР, в том числе и пытавшиеся проводить активную работу, никогда не переводились.

В документах имеются и загадочные эпизоды, связанные с антисталинской оппозицией описываемого периода. Загадка в том, идет ли речь о «выбитой» клевете или о реальных оппозиционных настроениях. К примеру, в начале 1949 года арестованный якобы за связь с английской разведкой знаменитый советский хирург С. Юдин дал показания на главного маршала артиллерии Н. Воронова. По словам Юдина, Воронов в разговорах с ним называл себя противником политики партии:

«Встречаясь с ВОРОНОВЫМ, я ему, как другу, высказывал свои обиды и недовольство якобы несправедливым отношением ко мне правительства, в силу чего мне не дают свободно хозяйничать в институте Склифосовского.

Я далее утверждал, что ученых в Советском Союзе зажимают, что в стране отсутствуют политические свободы, и высказывал некоторые другие клеветнические измышления о положении в СССР.

ВОРОНОВ относился сочувственно к моим враждебным высказываниям, но до поры до времени своими политическими убеждениями со мной не делился.