Троцкий, Сталин, коммунизм

Состоявшийся в декабре 1927 года XV съезд партии исключил лидеров оппозиции из ВКП(б) (кроме Троцкого и Зиновьева, исключенных из партии сразу после 7 ноября), объявив поддержку оппозиции несовместимой с членством в партии^[211]. Первичные организации начали массовое исключение оппозиционных активистов на местах. Сразу же начался распад блока – уже в конце съезда Зиновьев, Каменев и еще ряд оппозиционеров выступили с «покаянным» заявлением, отказавшись от оппозиционных взглядов^[212], в течение 1928–1930 годов к ним присоединилось большинство участников оппозиции. Этому способствовало изменение политики правящей группы – в «левом повороте» к форсированной индустриализации и коллективизации многие бывшие оппозиционеры видели выполнение программы, за которую они боролись против сталинско-бухаринского блока.

Тогда же, с ноября 1927 года, уже не партийные, а государственные репрессии против оппозиции также приняли систематический характер. Как пишут авторы предисловия к тому I «Архива Троцкого», «к началу 1928 г. приблизительно полторы тысячи оппозиционеров были арестованы и находились в заключении. 3 января 1928 г. Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение об отправке не капитулировавших лидеров оппозиции в ссылку в отдаленные районы страны. Это решение было задним числом продублировано постановлением Особого совещания ОГПУ от 31 декабря 1927 г. Выделенная оппозиционерами комиссия в составе Х.Г. Раковского, К.Б. Радека и В.Д. Каспаровой пыталась дискутировать с председателем ЦКК ВКП(б) Г.К. Орджоникидзе о месте и условиях ссылки… ОГПУ приступило к осуществлению директивы Политбюро, оформив меру наказания пресловутой статьей 58 (10) уголовного кодекса РСФСР, предусматривавшей кары вплоть до расстрела за контрреволюционную агитацию и пропаганду. Так Л.Д. Троцкий оказался в Алма-Ате, Радек, Смилга, Серебряков, Белобородов, Евдокимов, Сосновский, Раковский и многие другие оппозиционеры – в различных городах и поселках Сибири, Урала, Туркестана и иных дальних мест страны»^[213].

Согласно официальным данным, в ходе предсъездовской дискуссии оппозицию поддержало лишь 4120 членов партии (менее 1 %)^[214]. Впрочем, надо учитывать, что это происходило в условиях недоступности точки зрения оппозиции для основной части партийцев вплоть до ноября 1927 года, а также угрозы быть исключенным из партии и лишиться работы в случае поддержки оппозиционной резолюции. То, что реально оппозиционеров было больше, признавало и партийное руководство. «Ясно, что элементы троцкизма и тенденция к троцкистской идеологии имеются у нас внутри партии. Кажется, до четырех тысяч человек голосовало против нашей платформы во время дискуссии перед XV съездом партии. (Голос: “Десять тысяч”.) Я думаю, что если десять тысяч голосовало против, то дважды десять тысяч сочувствующих троцкизму членов партии не голосовало вовсе, так как не пришли на собрания», – заявил Сталин на Пленуме ЦК ВКП(б) в ноябре 1928 года^[215].

Каков же был социальный портрет тех, кто, несмотря ни на что, открыто поддержал оппозиционный блок? Анализ имеется в уже упомянутом исследовании К. Скоркина:

«В качестве базы для такого анализа взяты 2000 биографических справок ЦКК на участников оппозиции и материалы отчета ЦКК местных партийных организаций на 14.07.28…