Трудно не понять Ничто, но множественная вселенная полна этого

— Ну, — выдал он, — сходи к старику Ваймси и скажи ему, что хочешь стать

первым железнодорожным стражником. Хотел бы я посмотреть на его лицо.

Билли Плесень окинул взглядом очень большую фигуру, возглавлявшую очередь, и

вздохнул.

— Слушай, — сказал он, — ты не можешь быть машинистом. У нас сейчас полно

машинистов, и тебе придется как следует потрудиться, прежде чем ты сможешь работать

машинистом. Что ты еще умеешь?

— Ну, — протянул удрученный субъект, — моя мама говорит, однажды я стану

хорошим поваром.

Билли улыбнулся:

— Что ж, возможно, мы подберем для тебя что-нибудь. Нам нужны повара.

Он сделал пометку в вербовочной таблице и велел:

— Отправляйся к Мейбл. Она ищет персонал по организации питания и всего

такого…

Лицо юноши вспяхнуло от волнения, и он поспешил вперед, в будущее, которое

наверняка включало в себя долгие часы без общения и тяжелую работу в стесненных

условиях, но самое главное — неограниченные бесплатные поездки на чуде столетия.

— Я художник, мистер, — сообщил следующий человек в очереди.

— Отлично! И как вы себя представляете в роли машиниста?

— О, не представляю. Я всегда был хорошим художником и я считаю, что

паровозы нужно красить.

— Великолепно, — сказал Билли. — Вы приняты. Следующий!

Билли поднял глаза от конторки и обнаружил перед собой скалистую фигуру

молодого тролля, нависшего над ним.

— Человеки сказать, тут быть работа с лопатой и тоннами угля, могу делать, —

сказал тролль. И с надеждой добавил: — Пожалуйста?

— Кочегар? — догадался Билли. — Ну, для подножки ты великоват, но мы могли

бы тебя использовать на месте, тут я не сомневаюсь. Поставь свою подпись здесь.

Конторка содрогнулась, когда тролль припечатал пальцем бумагу. Треснули доски.

— Хороший мальчик, — сказал Билли. — То есть, тролль.

— Не о чем беспокоицца. Фсе время это делаю.

65

Тролль загромыхал в направлении угольного склада, и перед Билли предстала

шикарно одетая молодая леди самого авторитетного вида.

— Сэр, я полагаю, железной дороге понадобится переводчик. Я знаю все языки и

диалекты Диска. — Ее голос звучал твердо, но блеск азарта в ее глазах, когда она

смотрела на Железную Герду и другие локомотивы, выдавал ее увлеченность.

Переводчика не было в списке вакансий, так что Билли отослал ее в контору сэра Гарри и

вернулся к отбору маневровщиков, сборщиков и других рабочих. Очередь продвигалась.

Каждому хотелось стать частью железной дороги.

Трясущийся в седле голема-лошади Мокрист, мчащийся обратно в Анк-Морпорк,

чуствовал себя так, как будто целую вечность общался сплошь с жадными

землевладельцами, требующими высоких арендных ставок, хотя было совершенно

очевидно, что железная дорога пойдет на пользу всей округе. Чтобы достичь Щеботана,

придется покрыть пространство в восемь раз большее. А когда Мокрист не разговаривал с

землевладельцами, он говорил с землемерами, которые не были жадными, зато были

невыносимо дотошными. Они отвергали предложенные маршруты один за другим: этот

слишком крутой, тот — заболоченный; один на осыпающихся почвах, второй — затоплен,

а третий вообще полон зомби. Приемлемые маршруты могли бы быть с тем же успехом

нарисованы змеей, извивающейся по ландшафту с подходящей почвой. И все хотели,

чтобы железную дорогу проложили близко, о да, пожалуйста, но не настолько близко,

чтобы ее можно было слышать и обонять.

Такова в двух словах была Равнина Сто, или, если хотите, ведро капусты. Все

хотели пользоваться преимуществами железной дороги, но не желали мириться с ее

недостатками. И ни одному городу не хотелось, чтобы Большой Койхрен получил

большую долю.

Понадобился дипломатический гений патриция, чтобы прямо напомнить им, что

железная дорога изначально строилась в Анк-Морпорке, и если другие города и поселки

хотели вкусить ее полезности… что ж, в каком-то смысле она будет принадлежать и им,

потому что то, что спускается по четному пути, должно вернуться по нечетному.

Политика? Ветинари это нравилось. Он чувствовал себя, как рыба в воде. Ему не

было нужды кричать, он просто демонстрировал всему миру усталый облик

добросовестного государственного служащего, который все делает просто и без лишней

суеты. Он достиг вершины искусства отступать с улыбкой в сложных переговорах, но

улыбка лорда Ветинари была улыбкой человека, который знает то, что его оппонентам

еще предстоит обнаружить, например, то, что у них упали штаны, и их задняя часть

выставлена на всеобщее обозрение.

Рейс Анк-Морпорк — Сто Лат стал регулярным. Мокрист написал лозунг: «Не

обязательно жить в Анк-Морпорке, чтобы работать в Анк-Морпорке», и он стремительно

набирал популярность в Сто Лате. Идея тихой жизни в глубинке вдали от большого

города, но с приемлемой коммуникацией с Анк-Морпорком показалась чрезвычайно

привлекательной.