Трудовые будни: От выживания к вовлеченности

Квалифицированные специалисты нередко выносили за проходную и часть своего труда: они не присваивали собственность завода, но трудились в рабочее время на себя. Во времена общего дефицита особенно востребованными были хорошие токари и фрезеровщики: кто-то делал кольца для двигателей, кто-то растачивал цилиндры, кто-то делал инструменты. Умельцы легко находили покупателей. Такие специалисты пользовались ресурсами предприятия, выносили за проходную продукты труда и не стыдились, даже гордились своими умениями. Эта необычная увлеченность работой подпитывала «гаражную экономику», сохраняла по углам и нишам предпринимательство, официально запрещенное под угрозой уголовного наказания.

Советское государство не раз пыталось использовать увлеченность работой. Стахановское движение, социалистическое соревнование, бригады коммунистического труда, соревнования их и предприятий – много было идей, но все они имели изъян. Каждый раз мешала идеология «всеобщего равенства». Когда пытались интенсифицировать работу и, например, бригады начинали соревноваться между собой, предсказуемо появлялось материальное неравенство. Те, кто работал лучше, и зарабатывал больше, но после определенного предела разница в зарплатах начинала противоречить идеологическим канонам партийного начальства. Власти замечали угрозу и сворачивали или выхолащивали эксперимент. А на время повысившаяся интенсивность работы опять сползала вниз.

К концу советского периода у большинства работников сформировалось достаточно циничное отношение к труду. Но, разумеется, несправедливо было бы говорить, что у всех. Я успел поработать в советское время на белорусском заводе, и там были настоящие мастера, которые гордились своим делом. Интересно, что увлеченность работой у них присутствовала, а приверженность заводу была очень своеобразной. С одной стороны, они также считали, что им недоплачивают, и работали по принципу «мы делаем вид, что трудимся, вы делаете вид, что платите». С другой стороны, у них оставались какие-то ожидания компенсации, благ от государства на пенсии.

Двоемыслие и такое необычное отношение работников с предприятиями были неприемлемыми для новой капиталистической реальности. Поэтому в течение 1990-х трудовая этика в России менялась очень активно, трансформировалась из советской – неравномерно, с разным темпом и напором.

Где-то все шло очень жестко: например, владельцы новых магазинов, ресторанов или кафе часто категорически отказывались нанимать сотрудников с опытом в советской торговле. Они понимали, что не смогут перевоспитать работников, привыкших к продажам «из-под прилавка», постоянному дефициту и пренебрежительному отношению к клиентам. Создавались новые отношения продавца и покупателя.

Со стороны потребителя это вначале выглядело как нечто очень непривычное, искусственное. Помню первые торговые залы на Тверской – с «пластмассовыми» улыбками консультантов в торговом зале, непривычным обращением с покупателями. Но постепенно такой стиль все стали воспринимать как естественный, он прижился и стал нормой.

С разной скоростью такие же процессы шли и во многих других областях, в том числе и на производстве. Сегодня даже такие фундаментальные компании, как «Росатом», проводят немыслимые ранее мероприятия: развитие лидеров компании, привлечение талантливой молодежи. И это притом, что тот же «Росатом» задействует максимально идентичность и приверженность – кто хоть недолго поработал в компании, считает себя «настоящим атомщиком» до конца жизни. Это очень мощно действует, но сама работа, правила, требования, отношение к труду постепенно все больше меняются. Компания сознательно вкладывала в трансформацию очень много сил – не только эйчар-служб, но и руководства начиная с самых верхних уровней. И так происходило почти везде.

Замечу, когда я встречал компании, которые дольше прочих держались в старой модели (в основном в российской электронике и радиоэлектронике), то это были и самые кризисные предприятия. Многие из них к тому же демонстрировали колоссальный разрыв поколений: на них работало много пенсионеров и молодежи, которую они начали привлекать в том числе зарплатой. И при этом у них был полный провал по промежуточным возрастным группам – почти не осталось тех, кто продолжил работать в консервативной компании, когда жизнь вокруг менялась. В этом не было идеологии – просто перспективные специалисты ушли туда, где можно было заработать больше.

Русская трудовая этика. Советская трудовая этика почти ушла. Цикл «через один»

Когда мы оцениваем трудовую этику с исторической точки зрения, важно не забывать про смену поколений. Работники с одним жизненным опытом и ценностями уходят на пенсию, а молодые, с совершенно другим, приходят им на замену (рис. 59).